— Много. По крайней мере, тысячи полторы. Не даст?

— Даст. Считай, что они уже у тебя в кармане. Вернее, у Кости в кармане.

Но у меня ничего не вышло.

В тот день, впервые за долгое время, папа поехал играть в преферанс. Очень захотелось.

— Позвони мне по этому телефону, — сказал он.

— Зачем? Все будет в порядке.

— Ну вот, когда будет, тогда и позвони.

Не могу сказать, что мне было так уж тяжело идти к Стасу. Но и радости особой это не доставляло. Не по-людски как-то. Он приехал, а меня нет. Хоть бы я записку ему какую-нибудь оставил. «Здравствуй, — скажу я. — Дай мне полторы тысячи». А может, даже без «здравствуй». «Привет, — скажет он, — а ты что, не живешь теперь здесь? Надоело?» — «Надоело. Женился я…»

Ах, Стас! Столько всего произошло. Даже не знаю как мы теперь с ним встретимся.

Но где же он? Я долго звонил в дверь. Мимо шла соседка.

— Чего трезвонишь? — сказала она. — Уехал он опять. Куда? А откуда мне знать! Он нам не докладывает.

— Спасибо.

Я открыл дверь своим ключом.

Судя по всему, Стас действительно умотал куда-то. И надолго. Окна в квартире — наглухо, чтобы обивка не выгорала. Все общие краны перекрыты, электричество вырублено с распределительного щитка. Все как в тот день, когда мы приехали сюда с Иванкой.

Я расшторил окно в большой комнате. Прямо посредине на полу два обшнурованных чемодана. Даже не распакованы…

Я зачем-то подвигал один, другой. Нехорошо… Надо звонить папе.

— Алло! — сказал я, когда его подозвали к телефону. — Тут одна маленькая накладка. Только ты не расстраивайся.

— Что, не приехал?

— Хуже. Опять уехал куда-то.

Папа вдруг рассмеялся.

— У тебя такой голос, — сказал он, — как будто началась война. Ну, уехал. Ну и что?

— А ты, я гляжу, веселый. Карта пошла?

— Бери выше. И карты нет, и проигрываю по мелочам. А настроение хорошее. Просто так, без всякой видимой причины. Короче говоря, на какой-то срок я тут договорился. Только, с твоего позволения, я возьму не полторы, а две. А ты что там делаешь? Хочешь, приходи сюда… Ну ладно. Тогда ступай домой. Я тоже скоро приду. Все. Отбой. Встреча у калитки. Ты знаешь романс про отварную калитку? Ну как же: «Отвари поскорее калитку…»

Я поймал себя на том, что мне хочется понюхать трубку. Беспричинное веселье? Как бы не так! Неужели он опять врезал?..

Но папа был трезв, как стеклышко.

— Знаешь, — сказал он, когда мы встретились, — есть мысли, которые я не усваиваю с первого раза. Старость, Склероз. Давай-ка повторим. Как это ты там излагал? Ни звонка, ни телеграммы… Костя выходит из своего парадного, а тут — кто?..

— А тут мы.

— Богатая мысль! — сказал папа.

— И простая?

— Да, и простая. Как это я сразу не оценил? Наверное, был нездоров. Температура, а? Ты не заметил?

Мне опять почудилось что-то нехорошее.

— Тогда не заметил, — сказал я, — а сейчас вроде бы есть. По-моему, у тебя плюс сорок градусов.

— Аберрация зрения. Глубокая ошибка, — сказал папа. — Во. — И он демонстративно дохнул мне в лицо. — Но дело не в этом. Я вдруг вспомнил, с каких пор считаю Костю романтиком. Это очень важно. Хочешь послушать?

— Давай.