— Моё почтение. — Степан Ильич не подозревал о существовании современного словечка «респект». — Ваши железобетонные огневые точки с бронеколпаками — мечта наших артиллеристов…

— Чем вы вообще воевали? Мы находили ящики от пулемётных лент пулемёта «Максим» образца тысяча девятьсот восьмого года!

— Чем было, тем и воевали. Кстати, вы-то наши захваченные «Дегтярёвы» ещё как использовали!

— О! Пулемёт Дегтярёва — неплохая вещь…

— Правда, что операция по захвату Мурманска называлась у вас «Голубой песец»?

— Да.

— По-русски, учитывая дальнейшее, это прозвучало бы иначе. Немного неприлично, зато точно… Седьмого октября сорок четвёртого мы наступали в составе Девяносто девятого стрелкового корпуса, впервые под прикрытием тяжёлых танков «Клим Ворошилов»…

— Мы в это время находились в составе Второй горнострелковой дивизии.

— Но ведь она была практически полностью окружена и уничтожена!

— Да… Из окружения вышли семь человек. Никого из них я не знал.

Озёра как глаза, налитые слезами. Тишина вокруг такая, словно никогда не кончается минута молчания.

Возле неглубокого входа в траншею, слева, метрах в пятнадцати, восемь высоких булыжных ступеней вниз. Там — вход в неширокое убежище. Два деревянных столба посередине подпирают перекрытие. Плоские сланцевые плиты вместо лежаков. Между ними вода, мёртво отсвечивающая. Ближе к выходу, справа, небольшой железный лист с костерком. Дым уходит наружу прямо через вход. Если стоять, глаза слезятся. Если присесть — ничего.

Здесь кучкуются «ботики» — бойцы-подносчики, которые под огнём противника носят грузы и оттаскивают раненых с опорных пунктов. Название — от шустрых корабликов прибрежного плавания. Туда-сюда, туда-сюда. Путь проходит через открытое немецким огневым точкам плоскогорье перешейка, каждый метр которого на все шесть километров ширины и километр глубины простреливается под разными углами миномётным, артиллерийским и пулемётным огнём. Особенно буйствуют пулемётчики и снайперы на последних шестистах метрах — в Долине Смерти.

Потом говорили, что за три ходки «ботиков» будто бы давали медаль «За боевые заслуги» или «За отвагу». Враньё.

В тёмное время службу «ботиков» правят автоматчики и разведчики частей Северного оборонительного района. В светлое время ходят штрафники.

Группа — восемь человек. Получили грузы, и вперёд. Оружия ни у кого нет, оно бы только мешало. Сначала по траншее мимо землянок, позиций миномётчиков и пулемётных гнёзду мимо дотов и окопов полевого караула, до землянки КПП. С разных сторон — разрывы мин, свистят осколки снарядов и гранита, едкий дым, низкий звук тяжёлых станковых пулемётов, повыше — ручников. Прерывистые линии трассирующих пуль. За КПП — на выбор: можно идти внутри крытой траншеи, можно бежать поверху. Мина или снаряд, попавшие в крытую траншею, травят газами, рвут осколками всех сразу. Если поверху — всё то же самое, но без газов, и воздух кажется вольным, и грохот поменьше, нет подземельной темноты. Пошли поверху? Пошли… Но прежде отмечаются интервалы стрельбы, чтобы по возможности — и по счастью — подгадать в разрез, в промежуток. Здесь прицельно, мягко говоря, постреливают. Как правило, «ботики» погибают на первых ходках, ещё не успев научиться правилам здешнего движения. И все благодарны методичному педантизму противника: «Вот гад, по порядку стреляет».