— Мог бы разок и соврать, — буркнула Тина. Она была тронута чуть не до слёз, но не знала, как об этом сказать.

Нужные для этого слова ещё не проросли в ней.

Между тёплыми от солнца деревянными шпалами заброшенной железной дороги уютно росли поповник и настоящие ромашки. В тупике стояла цистерна, похожая на заблудившуюся корову. Оранжевые от ржавчины рельсы уходили под исполинские чёрные ворота. Из таких ворот впору выезжать целым космическим ракетам. Или гигантским деталям для атомных станций. Одна створка покосилась и опасно висела на покорёженной петле. Кирпичная, лишённая окон стена поднималась невозможно высоко вверх. Туда, где ещё виднелись полустёртые буквы, каждая — в два человеческих роста: «Продовольственная программа СССР — дело общенародное!»

Ловец, не сбиваясь с шага, нырнул в тёмную щель под воротами. Тина помедлила, но последовала за ним. Собаки принюхались и предпочли остаться снаружи. Полуволк растянулся на шпалах и замер, точно северный эквивалент сфинкса. Хильда бродила в ромашках, вспугивая кузнечиков…

Когда глаза привыкли к полумраку, Тина увидела огромный, почти пустой зал с остатками непонятных сооружений и механизмов. Свет падал сверху широкими косыми полосами, выстилая засыпанный осколками кирпича пол светящимся мозаичным ковром. В одном пятне света крутился и подскакивал Букашка. Он играл с крупным котом. В руке у него был классический бантик на верёвочке. Рыжеватый котище с чёрной полосой на хребте показался Тине очень смышлёным. Он не столько охотился за бумажкой, сколько подпрыгивал высоко вверх, норовя выдернуть у Букашки верёвку. Мальчик со смехом уворачивался.

— Вот это котяра, — шёпотом восхитилась Тина. Когда-то она пыталась «пробить» родителей на котёнка. — Ну и здоров…

— Это вообще-то рысь, — ответил Ловец. — Видишь, какие лапы высокие? И на ушах кисточки.

— Ой, — сказала Тина.

— Не бойся, она ручная. Она у Дезире почти с рождения живёт. Мать её охотник убил.

Букашка весело помахал вошедшим рукой.

— Офигеть, — вырвалось у Тины.

Рысь вспорхнула на плечи малышу, улеглась там и вытянула когтистую лапу, силясь достать-таки неуловимую верёвочку.

— Где все? — громко спросил Ловец.

Букашка указал куда-то в темноту:

— Там…

— Они что, здесь живут? — спросила Тина, когда они с Ловцом шли коридором, с потолка которого свисали дохлые анаконды толстых кабелей. — В этих развалинах?

— Иногда, — ответил Ловец.

В небольшой комнате тоже было полутемно. Узкое вертикальное окно, выходившее куда-то на цеховые задворки, почти не давало света. Однако зрение успело адаптироваться, и Тина отчётливо различала: за столом, не доставая ногами до пола, сидел очень толстый мальчик и ел что-то с металлической тарелки. Прямо руками. А возле стола стоял, улыбался, делал руками странные пассы и одновременно прихлёбывал из бутылки смутно знакомый алкаш. Ну да, конечно, — безмолвный спутник бича-философа с лесной дороги. Он и теперь молчал. Только все его движения, особенно если прямо не смотреть, казались удивительно говорящими: ещё чуть-чуть — и поймёшь…

— Это вы?.. Это вы — Дезире?!! — потрясённо вскрикнула Тина.