…Впрочем, когда усталый Витовт сидел, сгорбившись за столом в тесных хоромах дочери, Софья пыталась начать разговор с ним об Ягайле, осторожно предупредить. Но Витовт только махнул рукою: – Что я могу содеять теперь? Полонить брата и тем вызвать войну с поляками и орденом? Да и королевского звания мне тогда уже не видать никогда!

– Он же захватывал тебя, – начала было Софья.

– Другие времена! – возразил Витовт. – Ладно, не надобно об этом. Чаю, там, в Вильне, куда мы все переезжаем на днях, польская знать не станет возражать против моей коронации. – Верил ли Витовт в успех, когда говорил это? По-видимому, все-таки верил, иначе не собирал бы этого съезда, где были буквально все – и подвластные ему, и союзные с ним володетели. Надеялся. Да и ждать больше не мог. А что корону ему везут, об этом сообщил Сигизмундов посол на днях приехавший в Троки.

– Поговорим лучше о русских делах!

Выслушал, покивал головою, подытожил:

– Значит, надобно заранее уговорить хана дать шапку Мономаха Василию! Это я, пожалуй, смогу! – Опять не улыбнулся, мрачно сказал. И Софья, волнуясь за сына, неразобрала, не поняла, что отец сдерживает усталость и боль, что он нет-нет да прикладывает руку к левой стороне груди и словно бы сжимает что-то. А ежели бы поняла – ужаснулась: ведь нынешние торжества – только начало, будет еще продолжение там, в Вильне! Но Витовт так долго жил и так твердо правил своей огромной волостью, что многие почти всерьез считали его бессмертным, во всяком случае, не думали о возможной смерти своего повелителя.

– Мне надобно подчинить своей власти Новгород и Плесков! – высказал он. – Рязань и Тверь, почитай, уже в моей власти! Поляки – вот главная печаль моя, – устало домолвил он.

– Ягайло? – догадалась Софья. Витовт кивнул, промолчав.

Юный Василий, доселе молчавший, тут осмелился подать голос: – А ты, дедушка, не можешь его захватить или как-то задержать, чтобы он…

Витовт улыбнулся вымученно, протянув руку, взъерошил волосы внука.

– Ты многого еще не понимаешь! – молвил. – Не все можно творить, что бы нам хотелось!

– Но во время бракосочетания Ядвиги Ягайло ведь задержал тебя в Кракове, и ежели бы не война со смоленским князем…

– Вот именно – ежели бы! А мне приходится помнить о том, что подумает император Сигизмунд, и о том, что решат в Риме, и об отношениях с орденом и Ордой. Мне сейчас невозможно тронуть Ягайлу, и он это отлично знает, иначе бы не приехал в Троки! И корону он мне сам обещал! В Луцке! А потом и взял обещание назад, мол, польские паны не позволили! Будто в иных случаях он просил у кого-либо разрешения!

– Он боится тебя! – пояснила Софья, отрезая крылышко куропатки (есть после обильной дневной трапезы не хотелось вовсе).

Витовт начал расспрашивать Софью о русских боярах, о князьях Андрее с Константином. Вдруг поднял тяжелый взгляд старческих пронзительных глаз: – Примут они меня?

– Отец… – затруднилась ответить Софья (щадя родителя, ничего не сказала о православии, но Витовт понял).

– Я же не закрываю церквей! – сказал отрывисто. – И Фотию передал власть в западных епархиях!