Видели кино про морские сражения парусников? Суда сходятся, дают друг по другу из пушек бортовой залп. Да такой, что только щепки с огнем в разные стороны летят. Красиво, картинно, эффектно, но неправдоподобно. Борта у тогдашних кораблей толстые и крепкие. Обычными чугунными ядрами такую преграду не пробить – отскочат. Не такелаж же с рангоутом ими обстреливать, когда книппели[69] для этих целей есть. Тогда как? Очень просто. Прокаливай ядро до красноты, подавай к орудию в специальных ведрах, заряжай с помощью специальных захватов – клещей – и стреляй себе на здоровье. Такой «красный шарик» от борта не отскочит, а вот застрянет наверняка, заставив дерево тлеть, а через пару минут вспыхнуть огнем. А уж если в пороховой погреб попадет, то…

Откуда мне все это известно? Из рассказов здешнего артиллерийского поручика Андрея Андреевича… Герасимова. Не знаю, что и думать, глядя на него. «Вот так начнешь изучать фамильные портреты и уверуешь в переселение душ. Он, оказывается, тоже Баскервиль»[70].

Ну, Баскервиль не Баскервиль, а внешне вылитый Саша Герасимов. Может, прадедушка? Неизвестно. Герасимовской родословной я не интересовался, но думаю, что да. Андрей тоже словоохотлив и о своем ремесле может говорить часами:

«– …Дабы противодействовать неприятельскому флоту, стремительно надвигающемуся на Кронштадт, нам нужны быстро стреляющие орудия. Увы, но даже самые ловкие наши артиллеристы могут не поспеть с заряжанием, прежде чем какое-нибудь вражеское судно прорвется к берегу.

К тому же дальность. Лучше бить прямым выстрелом на один-полтора кабельтовых[71], но и он отнюдь не всегда получается.

Что же в таком случае предпринять? Только уповать на количество орудий…»

И начинается экскурсия по казематам. Арки, арки, арки. Пушки, пушки, пушки. Много. Очень много пушек. 24-фунтовых – тридцать две, 36-фунтовых – двадцать, 24, и 36-фунтовых коронад – по четыре, пудовых «единорогов» – пятьдесят, трехпудовых бомбических пушек – девять, пятипудовых мортир – четыре. Всего сто двадцать три орудия при гарнизоне в семьсот восемьдесят шесть человек. С недавних пор к этой цифре прибавилось еще несколько «жильцов». Про меня рассказывать не нужно, а вот про других «узников» стоит. С ними тоже не скучно и не все до конца ясно.

Я не верю в чудеса, но они случились. Разъяснив обстановку и ответив на вопросы, Петров велел «готовиться, дожидаться дальнейших распоряжений, детально знакомиться с предстоящей войной, не открывать никому свое истинное лицо». Затем быстро убыл в Питер, а вместо него в форт привезли… еще четверых из тридцати двух уцелевших членов экипажа «Паллады»! Немыслимо? Нет. Мыслимо. Очень даже мыслимо. И все же…

Расспросов у меня было много:

«– Как вы спаслись?

– Удачей, ваше высокоблагородие. Едва по фрегату дьяволы эти палить начали, я грешным делом думал: все, конец. Сгину, не выстою в эдаком светопреставлении. Кругом дым черный, ничего не видать, море бурлит, того и гляди проглотит, а у самого в ноге обломок деревянный торчит. Чую, что погибаю. Однако ж в шлюпку батюшка наш меня втащил.