– С божьей помощью управился. Благо, что плавать хорошо могу и шлюпка рядом была. Сам залез, отрока затащил, а уж после и остальных выудил.

– Многих первым же попаданием убило, но меня так – оглушило немного. Лежу на палубе, рядом Иван Семенович в крови, матросы падают. Больше сделать ничего не смог. Очнулся в шлюпке.

– Пираты. По-другому я этих мерзавцев не назову. Они не стали нас топить, просто оставили умирать в шлюпках в море среди обломков «Паллады». Но спасение пришло столь внезапно, что мы и сами до конца в него не верили. Этот чудесный пароход – быстрый, необычный, вооруженный. Он как будто возник из сказки…»

Ну, господин Петров, я вам это еще припомню. Про «Щуку» из сорок второго рассказали, а про советский минный заградитель «Марти» из того же времени ни слова. Откуда тогда я о ней знаю? От Тимофеева, доставившего в форт через три дня после моего «переезда» матроса Фадеева, иеромонаха Макария, юнгу Лазарева и… Гончарова. Как уцелел Лень, я ума не приложу. Митька, отчаянная голова, в воде не тонет, в огне не горит. Батюшка наш судовой тоже смерти не по зубам, как и Мишка Лазарев. Но не Гончаров же.

С какого бока Лень вообще влез в «друзья» к Михаилу Юрьевичу? Единственное, что припоминаю на этот счет, так это вечера у Белинского в доме Лопатина у Аничкова моста. Там в маленькой гостиной Гончаров несколько вечеров читал свою «Обыкновенную историю». Все слушали, а Белинский на месте усидеть не мог. То и дело привскочит со стула, сверкнет глазами, выделяя лучшие куски текста, снова садится, слушает, а после нет-нет да, посмеиваясь, начинает коситься на Языкова со словами: «Ну что, Языков, ведь плохое произведение? Не стоит его печатать».

Теперь вот опять «друг» Гончаров рядом с Лермонтовым.

Ладно, проехали. Нечего вспоминать. Про то, где держат остальных уцелевших жертв британской военно-морской агрессии, я у Петрова при следующей встрече еще спрошу (у Тимофеева все равно не выпытать), а пока я «заключен» в форте вместе с остальными, слишком много знающими.

Вернее, не так уж и много знающими. Все четверо говорят, что их и остальных спас какой-то диковинный пароход из металла с молчаливым экипажем, неспешно доставил на Родину, а там «господа из Третьего Отделения нас сюда препроводили». Так что теперь «узники» вместе со мной квартируют тут. Сидим безвылазно. Отлучиться никуда нельзя без особого распоряжения вышестоящего начальства.

А вот участвовать в военных учениях, которые в форте проходят чуть ли не каждый день – это пожалуйста, это сколько угодно. И сегодняшнее утро исключением из общей череды не стало.

– Кулак!.. Штык!.. Приклад!.. Штык!.. Приклад!..

Видел бы меня поручик Орлов, чей способный повзрослевший ученик сам теперь стал учителем для юного Лазарева. Усмотрел глазастый юнга однажды, как господин Лермонтов во время очередного променада по форту в темном углу руками и ногами вензеля всевозможные выписывает, и началось тогда в деревне лето. А что мне прикажете делать? Лермонтов, конечно, офицер боевой, но все же больше по части классической фехты и стрельбы специалист. Маловато будет. Ну и мне за бумагами сидеть надоело, вот и решил тренировки устраивать втихую.