Церемония выяснения полномочий длилась с полчаса. Когда она закончилась, визирь отправил рейс-эфенди к султану с письменным докладом. Репнину предложили идти к последним серальским воротам и ждать султанского приглашения. На полдороге от Дивана к воротам турки надели на него соболью шубу, на маршала посольства и секретарей — шубы горностаевые. В этих шубах они и уселись на лавку возле ворот в ожидании аудиенции. Ждать пришлось недолго. Через четверть часа пришли два сановника с драгоманом и объявили, что великий султан милостиво согласился допустить их пред свои светлые очи.

В сопровождении серальских чиновников Репнин направился в тронный зал. Здесь все кричало роскошью: ковры, золото, хрусталь, диковинные украшения… В глубине зала — трон с восседавшим на нем султаном, по обеим сторонам трона — фигуры сановников.

Репнин сделал несколько шагов между рядами сановников, трижды поклонился султану, затем произнес речь, схожую с той, какую говорил при встрече с визирем, и в заключение преподнес грамоту от государыни-императрицы. Грамоту из его рук принял капитан-паша, который в свою очередь передал ее визирю, а уж тот положил ее возле султана.

Выслушав перевод речи русского посла, султан что-то сказал визирю, и тот обратился к послу с ответной речью:

— Его императорское величество государь император, прибежище света, повелел мне известить вам, что есть его императорская воля, дабы мирный трактат, заключенный между его империей и империей Российской, был навсегда сохранен и исполняем.

Русский посол низко поклонился султану и направился к выходу. Дело, порученное ему императрицей, было совершено.

Репнин прожил в Константинополе несколько месяцев. 29 марта он имел у султана еще одну аудиенцию, 31 марта нанес прощальный визит верховному визирю, после чего выехал на родину.

Летом 1775 года в Москву перебрался почти весь Петербург во главе с самой императрицей. Здесь, в первопрестольной столице, Екатерина II собиралась торжественно встретить возвращавшегося с театра войны фельдмаршала Румянцева и вместе с ним, вместе со всеми генералами, всей знатью весело отпраздновать заключение мира с Оттоманской империей.

Программу празднеств императрица составила сама. По ее повелению московские мастера возвели триумфальные ворота высотой в 48 аршин. Она хотела, чтобы Румянцев въехал в столицу через эти ворота непременно на колеснице, как это делали римские полководцы. Чтобы предупредить об этом фельдмаршала, навстречу ему были посланы знатные мужи.

Триумфальные ворота — это еще не все. На Ходынском поле словно по волшебству появились сооружения турецкого вида — с минаретами и каланчами, кофейнями и восточным базаром. Из города проложили сюда две дороги, одну из которых назвали «Доном», другую — «Днепром». При устьях этих «рек» поднялись ансамбли зданий, символизировавшие крепости Азов и Кинбурн. В «Азове» посетителей ожидало даровое угощение: на массивных столах были разложены жареные быки, установлены чаны с вином. «Кинбурн» имел вид огромного театра. Государыня собиралась устроить, здесь грандиозный маскарад — такой, какого еще не было во всем мире. К маскараду готовились рыцарские и турецкие костюмы.