— Ты всегда меня ненавидел! — обиженно.

— Я тебя умоляю… — закатываю я глаза.

Я не воюю с женщинами и детьми, да. Но за свою женщину и детей я воюю!

— Это — твои антидепрессанты? — забираю баночку со стола.

— Мне прописал врач!! — шипит на меня.

— А я отменил.

Засовываю в карман.

— Короче, подумай до утра, Наталья. Я человек резкий. По два раза не повторяю.

Отдаю наволочку с уловом прислуге, забираю оттуда только коллекционное игристое. Прошу, чтобы с бокалами и закусками принесли наверх. Отдаю от комнаты ключ.

Возвращаюсь в детскую. Даю строгую инструкцию няням как себя вести с Натальей.

Варвара, перевесившись через борт мягкого бассейна с шариками, закопалась в него с головой. И увлечённо выкидывает их назад. Марк спит.

— Пусть поиграет, за ней присмотрят, — придерживаю Злату, которая делает шаг в сторону дочки. — Тебе надо отдохнуть и расслабиться.

— Ой, она не привыкла без меня… Да и я.

— Не беспокойтесь, мы сразу же позвоним, — улыбается ей няня постарше. — Если Варенька закапризничает.

— Её искупать после дороги надо, Дэм.

— Мы всё сделаем.

— А если она проголодается?

— Детка… — шепчу я ей. — Мы же рядом. Здесь две няни… Очень дорогие квалифицированные няни с медицинским образованием. С отличными рекомендациями. Ты, выбрала их сама. Чуть позже спустишься и проверишь как идут дела.

— Ох…

Увожу.

Кровать в моей комнате уже застелена, электрокамин включён. На столе несколько тарелок с нарезками. Вино.

Молча стягиваю с неё вещи, оставляя в белье.

— Красивая… — убедительно моргаю я, не позволяя ей смущаться.

Подношу бокал. Смотрю в глаза. Там наконец-то нет линз! И волосы собраны в косу.

Начать прямо сейчас, продолжить в душе, закончить в постели!

Злата делает глоток. Облизываю её губы, касаюсь языка.

— Хорошее вино, — киваю я.

Стягиваю с плеча бретельку. Целую оставшийся от неё след на коже.

— Пей.

Жадно впиваюсь в изгиб у основания шеи. Глубокий вдох… Растворяюсь в её запахе. Голова кружится! Возбуждение выстреливает внезапно и мощно, отнимая контроль. Настолько всепоглощающе, что закладывает уши и сводит пах.

Блять… Растерзаю сейчас!

Подхватывая за бёдра, усаживаю на стол, сметая в сторону клавиатуру и ещё что-то там…

На мгновение отстраняюсь, чтобы сдернуть с себя лишнее. Откидывая свитер в сторону, снова впиваюсь в сладкие губы. И где-то там стучит мысль, что это не шлюха, готовая к любым скоростям, и надо притормозить…

Рычу нетерпеливо, кусая и облизывая её шею. Отрываюсь. Оставляя её, забираю бутылку со стола. Растерянно кусает губы, щеки алые.

— Ты сердишься на меня за что-то? — прикрывает рукой грудь, просвечивающуюся через гипюровое бельё.

— Я?!

Хрипло возбуждённо смеюсь.

— Вообще — да! — взмахиваю бутылкой, как бокалом в её честь.

Делаю несколько глотков. Приближаюсь.

— За побег… — выливаю немного вина под её писк на плечо, облизываю. — За мой мучительный голод… — шепчу в её ушко, ловя пальцами дрожь по телу.

Следующая порция вина льётся в идеальную ложбинку, кружева окрашиваются в бордовый.

С шипением, сокращаюсь от того, как мгновенно твердеют её соски. Оттягиваю вниз кружева, обводя пальцем тяжёлую полусферу и оголяя её, потом вторую. Целуя в губы, обрисовываю большим пальцем шрамы на рёбрах. Пупок.