Дансени делает выпад, и его шпага входит под самое сердце. После секундного замешательства Дансени извлекает из тела шпагу и пятится: Вальмон, сделав несколько неверных шагов ему навстречу, падает. Азолан проворно опускается на одно колено и поднимает голову раненого.

Вальмон. Холодно.

Азолан бежит за камзолом. Дансени поворачивается к своему слуге.

Дансени. Врача, живо.

Вальмон. Нет. Нет.

Дансени. Ступай, я сказал.

Слуга уходит. Азолан укрывает хозяина. Дансени стоит поодаль, ощущая неловкость своего положения. Вальмону приходится сделать большое усилие, чтобы противник расслышал его слова.

Вальмон. Вы не подойдете поближе?

Дансени неохотно выполняет его просьбу. Вальмон хочет приподняться на локте. Азолан приходит ему на помощь.

Две вещи. Добрый совет, котором вы, конечно, вправе пренебречь. И просьба.

Он вынужден перевести дыхание.

Дансени. Я слушаю вас.

Вальмон. Совет: остерегайтесь маркизы де Метрей.

Дансени. С вашего позволения, ко всему, что вы изволите сказать о ней, я принужден относиться скептически.

Вальмон. И все же: в этом деле мы оба исполняли ее волю.

Дансени обдумывает его слова.

Дансени. А просьба?

Вальмон. Постарайтесь как-нибудь увидеть мадам де Турвель.

Дансени. Я слышал, она очень больна.

Вальмон. Тем важнее это сделать. Скажите ей, что я сам не понимаю, как я мог обойтись с ней так жестоко, но с той минута моя жизнь кончилась. Скажите ей, что для нее так лучше, а я… я рад умереть, так как жизнь без нее невозможна. Скажите ей, что если я когда-нибудь был по-настоящему счастлив, то только с ней.

Дансени. Я передам.

Вальмон. Благодарю.

Молчание нарушают лишь птичьи голоса. Дансени, расчувствовавшись, смахивает слезу. Заметив это, Азолан дает выход своему негодованию.

Азолан. Теперь можно и всплакнуть.

Вальмон. Оставь его. Он знал, во имя чего. Боюсь, что про меня никто этого не скажет.

Он протягивает руку Дансени, но тот не успевает взять ее. Вальмон мертв.

Воланж. Мадам.

Роземонд вздрагивает и возвращается к действительности

Роземонд. Извините. В моем возрасте живешь надеждой, что тебя, по крайней мере, не коснется смерть близких. А тут сразу двое за какую-нибудь неделю.

Метрей. Да, мадам.

Воланж. Знаете, о чем я подумала? Год назад, когда вы были в Париже, помните наш разговор? Мы задались вопросом, кто из нашего окружения больше других счастлив и достоин зависти. И в один голос сказали: мадам де Турвель.

Метрей. Вы, кажется, были с ней рядом в последние минуты?

Воланж. Все время, со дня ее проезда в монастырь. На нее невозможно было смотреть без содрогания. Как она срывала окровавленные бинты. Как бредила, угасая на глазах.

Метрей Слушает с непроницаемым лицом, и только радостный блеск в глазах мог бы ее выдать. Воланж со вздохом продолжает.