Все попытки организовать разработку месторождения с треском провалились – партизаны всячески этому препятствовали. Уничтожали оборудование, нападали на склады, если драгоценный металл все-таки попадал в трюм корабля, он редко достигал побережья Эпирии. Оказывалось, что вместе с золотом на борт каким-то чудесным образом попадало взрывное устройство либо управляемая ракета или торпеда отправляла посудину на дно морское.

Через пару лет все работы на руднике были свернуты, но из-за упрямства политиков армия никуда не ушла. На что надеялись политиканы, оставляя военных на Офирском континенте, непонятно. Может быть, они предполагали, что через поколение-два местный люд смирится с присутствием завоевателей, и можно будет спокойно начать добычу золота.

С тех пор минуло уже более пятидесяти лет – как раз два человеческих поколения, но никаких положительных сдвигов в сторону урегулирования спорных вопросов даже не наметилось. Подрастающая молодежь люто ненавидела заморских оккупантов. Эта ненависть старательно и любовно культивировалась в их головах отцами и дедами, пролившими кровь полвека назад.

На полуострове Саландор сложилась странная ситуация. С одной стороны, десятки тысяч юношей, которым вбили в голову, что их послали за море защищать демократию и гуманитарные ценности, вынуждены без дела торчать здесь, ежеминутно рискуя потерять голову. С другой стороны, такие же молодые обозленные парни днем пасут овец, а по ночам берут в руки оружие и нападают из засады на своих одураченных сверстников.

Самое главное то, что богатое месторождение на Саландоре уже не представляет никакого интереса для золотодобывающей промышленности. Широкое распространение массконверторов, позволивших получать уйму дармовой энергии, и создание атомарных нанофильтров дали возможность без особых затрат извлекать из океанических вод необходимое количество любых металлов, включая золото.

– Так часто бывает – причины конфликта уже давно не существует, а сам конфликт продолжается, и когда все это закончится, никто не знает, – подвел итог своему длинному экскурсу в историю руководитель экспедиции.

Зачарованные рассказом Матео, мы и не заметили, как подошли к окраинам Басмы. Хорошо, что успели. Солнце наполовину закатилось за край горизонта, и уже через несколько минут, без промежуточных вечерних сумерек, к каким мы привыкли в средних широтах, здесь наступит темнота непроглядная.

– Все, что ты рассказал, вроде бы верно, Матео, однако комплексов тогда взорвали не три, а четыре, и не двадцать пять тонн золота вывезли, а пятьдесят, – встрял вездесущий и всезнающий компаньон.

– Откуда знаешь, Брюс? – поинтересовался я.

– Угадай с трех раз.

– Фугасы – твоя работа? – удивлению моему не было границ. – Наш пострел везде поспел. Неужели ты и здесь умудрился побывать?

– А то! – ветеран гордо выпятил грудь.

– И в сражении у реки Змеиной?! – глядя восторженными глазами на героя, спросил Фарик.

– Посмотри на меня, вьюнош, разве я похож на сумасшедшего? Дядюшка Брюс – солдат, а не самоубийца! Героическая смерть хороша для тщеславных дураков: вот-де, какие мы герои! – гном плюнул в сердцах и добавил: – Говорили умные ребята этому тугодуму Гамилькару и иже с ним, что нельзя принимать бой на открытой местности. Нужно было всего-то заманить эпирийцев в горную котловину, а там уж мы – гномы им такой фейерверк устроили бы!.. – ветеран огорченно махнул рукой. – Эх, други-товарищи, тяжко вспоминать, как из-за кучки упертых бездарей погибли невинные люди. А все амбиции, видите ли! «Бесчестно наносить противнику удары из-за угла!», «А как на нас посмотрит цивилизованный мир?!», «Мы победим потому, что мы правы!»… Любили лозунгами козырять, вместо того чтобы чуть-чуть пошевелить мозгами. В результате сами погибли и парней не уберегли. А там, почитай, большинство было таких, как Фарлаф или Коршун. Наемники и инструктора, а вместе с ними все, кто поумнее, еще на марше к Змеиной потихоньку слиняли. Так что насчет закаленных в боях ветеранов, которые со слезами на глазах покидали поле боя, Его Величество приврал чуток.