Я сидел на ступенях крыльца, сдвинувшись немного вправо и крутя в руках чёрный клинок. Слева устроился Яробор, откинувшись на опору перил и глядя вдаль. А между нами кряхтел и сопел дед Семён.

Всё подворье Яробора превратилось в некое подобие штаба. Из амбара тянулись многочисленные кабели, оттуда постоянно выбегали и возвращались солдаты, какой-то связист тащил от этого импровизированного узла связи катушку с проводами, а невысокий прапорщик орал благим матом, проклиная инженеров с их БАТом, которым они уже третий кабель порвали. Да что там провода, тяжёлая машина запросто передвигала небольшие земляные холмики и сравнивала рельеф, прокладывая полевые дороги.

Сбоку от терема пристроились командно-штабные машины, а возле них ходил часовой, периодически зыркая на нас. За теремом мерно рычали тридцатикиловаттные дизельные генераторы. От них тоже тянулись чёрные толстые кабели.

– Я что-то не разумею, – ворчал домовой, крутя головой так резво, что его борода вертелась, как флюгер. – Енто мы как загнанный кабанчик? Ни вперёд, ни назад?

– Да, – буркнул басом хозяин леса, всё так же тоскливо глядя куда-то вдаль, – аки дурной кабанчик, жадный до добра. Позарился на крепость. Захотел поклонения и почитания. Захотел стать взаправдашним богом. А теперь и вовсе дома лишусь. И ведь не скажешь ныне, чтоб всё взад вертали, утекло время. Ныне я с вами до самого конца. Ежели сумеем уйти, куплю на последние золотые домик, буду в городе жить. – Он замолчал, а потом легонько стукнул по дощатой ступени кулаком. – Токмо я не нужен там никому. Был хозяином тайги, а стану никем. Лугошу пристрою напоследок, прежде чем в спячку залечь на пару веков. Пусть хоть в трактире торгует этими, как их кликают, сушами. Там ума много не надо. Зато серебрушку иметь будет на житие.

Хозяин тайги сжал губы и сник, зато заговорил домовой.

– Да и я тоже старый дурень. Я ж как смекнул, дом есть, сейчас хозяин добром обживётся, навоюется, остепенится, женится, детишек заделает. Буду как чинный домовой за босоногими чертенятами приглядывать да чай с медовыми пряниками кушать. Думал, польза какая в лесу будет. Ныне с вами тоже сгину.

– Идите вы оба в задницу, – буркнул я, глядя на этих двоих. – Вы даже вырваться не пытались ещё. А уже гундите, как два старых пня.

– Так мы и есть два старых пня. Мне тридцать тысяч лет, дед, как разумею, ненамного меня старше, – с ухмылкой ответил Яробор, а потом добавил, протянув руку: – Дай взглянуть.

Я протянул хозяину леса чёрный клинок, и тот утонул в широкой лапе. После всего случившегося этот древний стал понятнее и ближе. Не то, чтоб мы стали друзьями, но я не боялся его. Он не способен на предательство или месть исподтишка. Если что-то не нравилось, сразу говорил как есть. Или бил всей силой. Все его хитрости были видны человеку, извращённому телевиденьем, с его высокой политикой и хитрыми сериалами типа игрищ тронов.

– Вот ты какая, смерть бессмертных, – протянул лесной бог, разглядывая нож.

Яробор подкинул клинок в воздух, поймал за лезвие, а потом снова подкинул, ухватив за рукоять. Клинок тускло блеснул в свете приближающегося к горизонту солнца. Через часа два стемнеет. Среди этого тоскливого вечера по миру разливался набатом сигнал SOS. Александра ни на секунду не прекращала звать на помощь, вытягивая силы из Оксаны, которую уже поливали ковшиком из ведёрка, чтоб не теряла свою силу богини реки. Специально два солдата таскали воду из колодца без передыха.