Природным воителем оказался изгой – за несколько дней научил не только заряжать мушкет и стрелять из него, но воевать. И силу свою Степан только тогда осознал, когда увидел, как падают под картечью янычары. А после этого увязался за князем как нитка за иголкой, став стрельцом, одним из трех десятков, что присягнули Юрию Львовичу. И, пожалуй, единственным среди них, кто до сих пор служит в чине сотника, хотя другие уже стали есаулами и полковниками.
Всю первую зиму сам князь и его боярин Григорий Зерно занимались с ними попеременно, даже грамоте и счету научили. Тяжело давались последние науки, зато Степан стрелял метко, и бегал лучше других. Но потом, с годами, осознал, что лучше бы он учился добре и мимо ушей знания не пропускал. Однако влюбился он тогда в Аленку, бывшую невольницу, что его женой стала – вот в командиры и не вышел. Зато стал отцом двух сыновей, что сами возьмут в руки оружие и станут в одном строю рядом с отцом – иной жизни, кроме военной, Степан для них не видел.
Однако сам службу нес вполне справно, во все походы ходил, и видел, как быстро преображается пустынный прежде край, как строятся города и слободы. Как люди преклоняются перед Юрием Львовичем, что на самом деле оказался потомком древних королей Руси и христианских царей Крыма, и первым правителем, что наделил людей вольностью и землей, и всегда относился ко всем по справедливости.
Край наполнялся народом, а войска стрельцами – всех мужчин, кто млад, и кто стар, обязали служить. И то правильно – раз ты вольный, то умей свою свободу с оружием в руках защитить. А потому вскоре стал Степан десятником, или «молодшим» урядником, а потом и «головним», или пятидесятником по старому, что на самом деле четырьмя десятками командовал. А вот путь до хорунжего, единственного помощника сотника, занял два года. Зато после татарского набега сей чин получил, а зимой, после того как снова на Перекопе с янычарами воевал, чином сотника его наградили.
В начале мая, как народ посевную закончил, «сполох» объявили, что иноземным словом «мобилизация» называется. Из каждого двенадцати стрелецких полков забрали по одной сотне из четырех, самую лучшую. И определили по приграничным крепостям по Кальчику и Волчьей, что были должны на себя первый удар принять.
Построили крепости за осень, ему досталась в самых верховьях Кальчика, небольшой речушки. Правда, архимандрит со Святой Горы, освятивший часовню, рассказал, что давным-давно называлась эта речка Калкой, и здесь приняли свой последний бой русские князья, сражаясь с татарами. И сводил их к курганам, что Каменными Могилами назывались – там стойко оборонялся киевский князь Мстислав, но подался на лживые посулы ногайцев, сдался и был умучен – на русских положили дощатый помост, на котором сели пировать победители, и так всех умертвили.
Историю все запомнили накрепко, и когда в конце мая у земляных валов появились татарские всадники с криком «урус сдавайся», то их встретили свинцом. И после этого метко стреляли в каждого врага, кто призывал сдаваться. Да и зачем милости просить у врага служивому, у которого в руках имеется оружие?!