От удара в живот я закашлялась, и мозг отключился. Они избивали меня до тех пор, пока я не начала кашлять кровью.
Издалека послышался свист, пронзив воздух.
– Стоять!
Все трое прекратили меня пинать, глядя на проход.
– Хватит, – донесся до нас мужской голос.
– Хватай это, – прошипела блондинка брюнетке. Она проскользнула мимо меня в мою камеру. Я слышала, как бежали по металлическому мостику.
– Пошли, Ди. – Блондинка махнула рукой своей подруге, которая уже убегала.
Ди перепрыгнула через меня, в руках у нее было мое одеяло. Все трое бросились прочь. Я закрыла глаза, тело перестало бороться с болью.
Я слышала, как охранники кричали им что-то вслед. Кто-то остановился возле меня.
– Черт. Они избили ее хорошо. – Чувственный голос напомнил мне симпатичного охранника, похожего на оборотня, которого я встретила в первый день у ворот.
– Человек против человека, – фыркнул еще один, – словно мне не плевать. Просто кинь ее в камеру.
– Ей нужен целитель, – ответил первый, – она и так поступила с серьезной травмой. Кажется, с тех пор ее уже высекли и избили.
– Почему нас это должно волновать? Просто человек. Умирает один, мы получаем еще десять, – фыркнул второй гнусавым голосом. – Подумай об этом, как о своеобразном тесте. Переживет ночь, значит, выживет. Нет? Ну что ж.
Звуки шумной тюрьмы эхом разносились вокруг меня, но первый парень молчал.
– Ты так чувствителен, Зандер, – прорычал второй мужчина, – мы столетия прятались из-за людей. Они заслуживают то, что получают. Помоги мне затащить ее внутрь.
Когда они затаскивали меня, мне стало так больно внутри, что все смешалось.
– Черт. Они забрали ее одеяло, – донесся до меня голос Зандера.
– Не самый удачный день для человека. Завтрашний будет ничем не лучше.
Я услышала гнусный смех, но каждый звук и чувства начали ускользать от меня, засасывая меня во тьму. Когда я уснула, мне показалось, что чья-то рука притронулась к моему виску, и словно порыв ветра до меня долетели слова:
– Сражайся. Ты должна выжить.
– Черт возьми, Битзи. Перестань совать ей пальцы в нос, – пронзительно прошептали мне в ухо. От этого я очнулась и вернулась в реальность.
И в боль.
Боль нахлынула мгновенно, я застонала еще до того, как открыла глаза. Тошнота подкатывала к горлу, из-за чего я медленно втягивала в себя воздух, пытаясь успокоить свой бунтующий желудок. Я не понимала, где концентрируется боль. Казалось, она пропитала каждую мою клетку, мышцу, нерв. Голова раскалывалась, словно в нее всадили кинжалы, пульс участился.
– Не ворчи. Ты ее разбудил.
Опи. Я пыталась оставаться в реальности, в то время как мозг желал отключиться и впасть в спячку на несколько месяцев.
Я облизнула губы. В горле пересохло, во рту скопился такой привкус, словно я выпила кислоту, а в ней что-то сдохло. Заставив себя открыть глаза, я увидела перед собой лицо домового и два огромных глаза беса. И взвизгнула.
– Оно живое!
Опи поднял руки, безумно смеясь, словно разыгрывал пьесу.
«Не блюй. Не блюй».
Съежившись, я перекатилась на спину, из меня вырвался громкий всхлип.
Что-то пропищала бес.