— О, Меррик, я думала, что я сделала что-то не так! — вскрикнула она, рыдая в его шейный платок. — Когда они искупали его и принесли мне, я совсем пала духом и чувствовала себя несчастной. Я пересчитывала его пальчики на ногах и руках два дня подряд и не осмеливалась заснуть, боясь, что он может умереть. И теперь — только подумай! Он женился!
— И ему уже тридцать лет, — сказал господин Маклахлан с легким оттенком сарказма в голосе. — Любовь моя, ты уже выполнила свой долг. А теперь Анаис должна пересчитывать пальчики на его руках и ногах.
Между тем, однако, никто не заметил, что с лица Анаис схлынула краска, поскольку Джефф вернулся в гостиную, чтобы налить матери бренди. Когда он вернулся, леди Мэдлин с благодарностью выпила рюмку, извинилась за свои слезы и, прежде чем покинуть дом, снова расцеловала их обоих.
Господин Маклахлан помог ей спуститься с крыльца, поддерживая ее так, словно она была хрупким цветком, и с такой элегантной осторожностью посадил ее в ландо, что половина жителей квартала повысовывалась из окон, чтобы поглазеть на это. Затем господин Маклахлан махнул на прощание, присоединился к жене и приказал кучеру трогать.
Анаис стояла на верхней ступеньке, держа Джеффа за руку, а в это время его родители покидали площадь.
— Джефф, — спокойно спросила она, когда ландо исчезло, — где ты родился?
— В Риме, — ответил он, увлекая ее за собой и закрывая дверь. — Или где-то рядом. В местечке, которое называется Лацио. Знаешь такое?
Анаис взглянула на него, приподняв бровь.
— Да, но, Джефф, Лацио — это провинция, — сказала она. — И она очень большая.
— И красивая, как мне рассказывали, хотя я этого не помню, — сказал он, направляясь в гостиную, чтобы выпить вина, поскольку до него у них не дошли руки. — Кажется, на следующий год мы были в Кампаньи. А оттуда отправились в Грецию. Как я говорил, Бессетт изучал древние цивилизации. Но когда я родился, он был в Лацио, раскапывая руины рядом с каким-то озером к северу от Рима. Я забыл название.
Анаис взяла протянутый им бокал.
— Случайно, не этрусские руины?
Он пожал плечами.
— Весьма вероятно, — ответил он. — Но я никогда не разделял его страсти к древним цивилизациям. Бессетт был, конечно, блестящим человеком, но, честно говоря, я не удивился, когда узнал, что он не мой отец.
— Джефф! — взволнованно сказала она. — В какой деревне?
Он оторвался от бокала, который снова наполнял, стоя у буфета.
— Что — в какой деревне?
— В какой деревне ты родился?
Он с грохотом поставил бутылку и приподнял бровь.
— Дай-ка вспомнить, — пробормотал он. — У нее было очаровательное название… Питии Ли — что-то еще, так мама называла ее.
— Питильяно? — спросила она, затаив дыхание и усаживаясь на диван.
Его красивое лицо прояснилось.
— Да, именно так. — Он присоединился к ней, усаживаясь рядом. — Питильяно. Маленькое местечко, но несколько акушерок приехали из Рима — монахини, я полагаю, — чтобы обучить пару местных женщин. Мама рассказывала, что это было недалеко от озера, где работал Бессетт, так что для ее родов он снял дом.
— Боже мой! — прошептала Анаис, неловко поставив бокал на чайный столик.