— Полагаю, да, — улыбнулся Джефф. — И имя, которым я пользуюсь сегодня, — это тоже мое настоящее имя. — Его лицо немного вытянулось. — Мама хотела изменить его, когда повторно вышла замуж, но папа сказал, что это не имеет значения. Ведь он знает, кто я, и я знаю, кто я, а все остальные пусть катятся к черту.

— Я начинаю понимать, откуда в тебе эта независимость, — сказала Анаис. — И думаю, что ты поступил правильно.

Он пожал плечами.

— Это была фамилия Элвина, и я взял ее, — ответил он. — Мне наплевать на титул Бессетта — как бы мне хотелось вернуть его! — но теперь я навсегда связан с ним.

— Но ты ведешь свой род от линии Арчарда, — напомнила Анаис. — И титул никогда не может быть возвращен и передан твоей матери — или все-таки может?

Он задумчиво посмотрел в глубь комнаты, где теперь собирались тени.

— На самом деле мама говорит, что это можно сделать и с существующим состоянием, и со старинным титулом барона, — сказал он. — Если он — награда Короля, но наследование титула графа по женской линии невозможно.

— А… у тебя есть где-нибудь другой кузен? Кто-то, кого… кого…

— Кого я обделил графством? — Джефф поднял руку и, как он это часто делал, заправил за ухо ее выбившуюся прядь. — Нет, Элвин был последним в генеалогическом древе. Графы Бессетты не были удачливыми селекционерами — так что я думаю, что моя мать теперь могла бы быть баронессой, а я ее наследником. Но, честно говоря, мне это безразлично. Я буду именовать себя графом Бессеттом до самой смерти, но не допущу, чтобы моя мать хотя бы капельку страдала от унижения.

— Боже, все так запутанно, — произнесла Анаис, откидываясь назад на диване. — Но, поверь, все, что ты рассказал, не имеет никакого отношения к моим чувствам к тебе, Джефф. Ты не обязан был рассказывать мне это.

— Я должен это сделать, — спокойно сказал он. — Но возможно, не по той причине, о которой ты думаешь.

Анаис в третий раз за день почувствовала, что у нее слегка защемило сердце.

— И по какой же тогда причине?

Он развернулся боком на небольшом диване — что было нелегко, учитывая его длинные ноги, — и взял ее руки в свои.

— Я рассказываю тебе об этом, Анаис, потому что чувствую, что женщина должна всегда следовать за своими желаниями, — сказал он. — Моя мать так не поступила. Она была молодой, робкой и сбитой с толку отцом. Но хуже всего было то, что она абсолютно не верила в себя. Она не доверяла своему выбору, не считала, что он может быть правильным, не знала, чего хочет, и не добивалась этого. И все мы заплатили за это высокую цену.

— А как это относится ко мне?

— Никогда ничего не бойся, Анаис, — сказал он. — Думаю, возможно, ты последняя женщина на земле, которой это нужно говорить. Следуй своим желаниям. Я надеюсь, что нужен тебе. Но в конце концов, если это не так — если ты думаешь, что на самом деле тебе нужен Рафаэль или кто-нибудь ему подобный, — тогда расстанься со мной. Но только если это будет твоим личным желанием. Не потому что этого хотела твоя прабабушка или потому, что именно этого ждет от тебя твоя семья. Ожидания семьи чуть не довели мою мать до могилы, и думаю, что если бы не я, она свела бы счеты с жизнью.