Натягиваю свежее белье, расчесываю образовавшиеся колтуны на голове и лезу в шкаф. Думаю надеть джинсы скинни, но передумываю. Моей изрядно натертой ширинке нужно отдохнуть, поэтому я влезаю в платье. От соприкосновения с льняной тканью соски горят словно их терли наждачкой, ну или словно одержимый сосочный маньяк не выпускал их изо рта. Вместе с потоком грязных воспоминаний лицо и новообращенная тыква тоже начинают гореть. Может, завтра я испытаю угрызения совести за свою распущенность, но сейчас я предпочитаю калькулировать в голове число полученных оргазмов. Два в прихожей, три на столе, три в спальне. Какие, к черту, угрызения совести? За мой оргазмический утренник после годичного вагинального уныния? Нет, для этого я слишком эгоистичная.

— Ни-ка, ты обещала раздобыть пылесос, — с довольной усмешкой объявляет появившийся в дверях спальни Максим. Его натруженное лохнесское чудище замотано полотенцем, волосы мокрые и растрепанные, а от вида его влажного торса между ног начинает с новой силой ныть. Красивый говнюк. И сексуальный. Поставщик кипящих оргазмов. Я бы его облизала.

— Бэмби, — Максим подходит ко мне, пока я безуспешно сражаюсь с новым приступом похоти и воспоминаниями о его голове, торчащей у меня между ног, и бесцеремонно запускает ладони мне под платье. Мнет мою задницу словно фанатичный пекарь любимое тесто и проводит языком по шее, выдирая из меня тихое оханье. — Ладно, уговорила, давай еще раз.

— Еще чего, Кэп, — фыркаю, отпихивая его от себя.

И пусть я готова, ему об этом знать не обязательно. От комплекса неполноценности этот парень явно не страдает, так что неплохо будет мне немного козырнуть независимостью моего либидо его эрегированной близости.

— Одевайся, — повелеваю директорским тоном. — Отведу тебя в свою любимую кафешку. Чур, я угощаю.

Натянув футболку через голову, Максим насмешливо поднимает брови и уточняет:

— Ты угощаешь? Собралась превратить меня в продуктовую проститутку, Бэмби?

— Оу, а тебя обижает, когда девчонка за тебя платит?

— Меня это не обижает, потому что девчонки за меня НЕ платят. К тому же я планирую съесть столько, что твоя зарплата стажерки этот ужин не потянет.

— А я то думала, у вас т в Америке процветает феминизм, а мужики жмоты.

— В феминизм я не верю, и к тому же я наполовину русский.

Тут мне приходится отвернуться, потому что Максим выпускает наружу свое перебинтованное чудовище и начинает натягивать на него джинсы, после чего я беру его за руку и, пресекая попытки спылесосить хрустальное крошево на полу, вытаскиваю за дверь.

Наверное, после восьми мебельных бесстыдств я должна испытывать что-то похожее на смущение, но, увы, не испытываю. Максим непринужденно закидывает руку мне на плечо, и мы идем в мой любимый Bro&N, словно давние друзья или пара.

И он не соврал, когда сказал, что моя стажерская зарплата его аппетиты не потянет, потому что бланк заказа у изумленной официантки уже заканчивается, карандаш стерся, а он все продолжает говорить.

— И Кока-колу лайт, пожалуйста, — захлопывает меню и подмигивает застывшей девушке: — К чему эти лишние калории, правда?