На первом курсе универа меня пригласили играть за футбольную команду, и я получал от этого большой кайф. Профессионалом становиться не собирался, но спорт мне очень нравился. Я, Макс Леджер, сплошное клише звезды университета: высоченный красавчик на модной тачке, спортсмен и отличник, которому девчонки с визгами прыгают на член при первом «How are you?» И ЭмДжей у меня тоже красавчик, его показать не стыдно. Короче, на мне от рождения стоит штамп «Made with love».
Когда мои университетские друганы напивались на пятничных вечеринках, я сосал минералку и до двенадцати уезжал домой спать, потому что знал, что завтра мне предстоит игра. О-ответственность — это то, что родители привили мне с детства. С девчонками было тоже самое. Трахаться мне нравилось даже больше, чем футбол и быстрая езда. Секс для меня — уже восемь лет как любимое хобби. Но к этому хобби я тоже всегда подходил ответственно: девчонкам никогда ничего не обещал, на свидания не водил, сразу расставляя все точки над «I». И всегда, без исключения пользовался презервативами. Нет гандона — нет секса, все просто.
По той же причине, я никогда не трахал Алену. О-ответственность. Трахать подчиненную — это все равно, что гадить под себя — рано или поздно дерьмо из штанов выгребать придется. Самому. Секс — это хобби, работа — ответственность. Я умею расставлять приоритеты.
По крайней мере, так я думал, пока в моей жизни не появился голубоглазый олень с охеренными сиськами. Сводная тетя Ни-ка, будь она неладна. Ради нее я за раз убил одним выстрелом двух своих любимых зайцев: принципы и ответственность. Трахнул подчиненную. Трахнул подчиненную без резинки. Если отсутствие гандона на ЭмДжее можно хоть как-то списать на импульс, то куда списать то, что я две недели технично добивался Ни-ку, которую мне по всем параметрам нельзя было трогать?
Секс с ней был охеренным. Пожалуй, лучшим в моей жизни. Объясняю я это тремя причинами: у Бэмби узкая вагина, у Бэмби грязный язык, у Бэмби тело богини. Ну и еще тем, что Бэмби — запретный плод. Трогать мне ее нельзя. Я когда в ванную за полотенцем топал после нашего траха, думал, все, бро, гештальт закрыт. Олененок трахнут, Эмджей как Добби с носком теперь свободен. Вытер Бэмби полотенцем, лег с ней рядом, уснул со спокойной мыслью, что проснусь свободным. Ни хера. Открываю глаза, вижу сопящую Бэмби, член начинает гудеть, и я как долбанный нарик хочу еще. На работу уже положить, и гандоны не нужны. Угрозы деда, заветы мамы и бати, стальные принципы — все в чертям. Ибо как оказалось, стальные принципы ничто против моего дубового стояка.
Бэмби моя бутылка с вискарем перед решающей игрой. Жадно заливаю ее себе в горло, заранее зная, что завтра будет трещать голова, что матч запорю, подведу всю команду и что тренер будет орать. На все по хер.
Впервые на работе я не высиживаю до конца дня — уезжаю сразу после обеда. Бэмби так мастерски Стасу в ухо прошептала о совместной поездке до дома, что от этой раздражающей частоты у меня уши заложило. И мозг, судя по всему, тоже, потому что Стаса мне захотелось уволить, предварительно отмудохав носом об стол Эдика. Именно Эдика, чтобы намек мой усвоил: свою задницу от Дольче нужно держать подальше от Бэмби. А Эдик и Стас ценные кадры, потому я и уехал.