— Сожми мой член, Ни-ка, — хриплю ей в висок, собирая языком капли соленого пота с ее виска. Сдавливаю ошейник сильнее, трахаю ее глубже. Убеждаю, в общем, как могу.

Ника проявляет чудеса отзывчивости: как разъяренный Росомаха вонзает ногти мне в шею и с протяжным всхлипом начинает душить ЭмДжея во влажных объятиях. Идеально, блядь. Обнимашки, которые я точно никогда не забуду.

Я кончаю так долго, что выработкой мог бы осчастливить целый банк спермы, а когда прекращаю, едва могу стоять на ногах.

Даю себе отдышаться, после чего отдираю Бэмби от стены и поворачиваю к себе. Ни-ка чумовая развратница: волосы растрепаны, губы красные и искусанные, на щеке отпечаток декоративной штукатурки. Опускаю взгляд ниже — на красивые сиськи с твердыми сосками, рельефный живот и то место, которое я планирую в ближайшее время тщательно обработать языком. Со спущенного до колен белья на меня глазеет человек-паук. Невероятно, но факт — у меня снова встает. Надеюсь, не на Питера Паркера(имя человека-паука — прим. автора)

Наступаю кроссовком на его красную башку и прижимаю бесполезную тряпку к полу. Сегодня она Бэмби точно не понадобится.

— Какой план? — сипло интересуется Ни-ка, облизывая губы. Вместо ответа обхватываю руками ее голую задницу и тяну вверх. Бэмби послушно обхватывает меня руками и ногами и тыкается носом мне в лоб. Охренительно.

— У тебя пылесос есть?

— Есть, — отвечает немного удивленно.

— Тогда идем крошить вазу.

Ника

— Я есть хочу, — говорит Максим, упираясь в мой лоб своим мокрым русско-американским лбом.

— Я поняла это, когда лежала на столе, — еле шевелю губами. Сил нет от слова совсем. Кэп и его ручной питон — неутомимые монстры. — Если что, там пицца где-то в коридоре валяется.

— Предлагаешь мне ее погрызть? Три часа прошло.

За время, потраченное на претворения кэповского плана в жизнь, пицца и, правда, превратилась в разделочную доску. А то, что у меня между ног — в тыкву.

— Кээээп… — из-за его плеча смотрю на кресло в углу, в котором, испуганно вытаращив глаза, сидит медведь, подаренный Глебом.

— Да, Бэмби.

— А почему ты попросил достать медведя?

— А почему ты подмигивала чуваку из 30 second to Mars, когда трахала меня сверху?

— Ревнуешь, Кэп? — уточню со смешком.

— Возможно, — Максим запечатлевает на моем соске продолжительный влажный поцелуй, извлекает из меня свой прибор и повозившись в очередным презервативом, которыми усыпан весь путь из коридора в спальню, встает.

— Собирайся, Бэмби. Надо перекусить.

Своей наготы он явно не стесняется, потому что в ванную идет не спеша, давая мне оценить мускулистую задницу. Если бы у Криса Эванса было зеркало как у мачехи Белоснежки, он бы сейчас рвал и метал.

Когда дверь за ним захлопывается и слышится звук включившейся воды, я перевожу взгляд на Джареда и расплываюсь в довольной улыбке.

— Ты видел это, да? И не говори. Сама в шоке.

В глазах Джареда мелькает ревность, и он обиженно бубнит, что его бумажный пенис ничуть не меньше, и он тоже с ним прекрасно управляется. Жаль, я никогда этого не узнаю.

После того, как Кэп выжал из моего тела годовой запас оргазмов, есть и, правда, хочется зверски. Ванная у меня в квартире одна и сейчас занята, поэтому я решаю сэкономить время на сборы: извлекаю из сумки упаковку влажных салфеток и обрабатываю все стратегические важные места. Слаженных мыслей в голове нет, наверное, потому что основные процессы в моем организме происходят гораздо ниже, на искусанных губах играет идиотская улыбка. А самое ужасное, что впервые в жизни мне хочется петь, а с моим слухом и голосом это настоящее преступление против человечества.