Водитель замедляющейся машины окликнул Отца по имени, затем крикнул:
– Убери это. – Из бокового окна высунулась рука с обращенной наружу ладонью. – Залезай.
Отец замешкался. Рука, держащая пистолет, ослабла, в глазах поплыло. Кто-то знает его имя?
– Залезай, мать твою! – заорал сидящий в машине мужчина решительно, но едва сдерживая собственную панику.
Машина неслась на дикой скорости. Отец закрыл глаза и ждал, когда металл деформируется, а в салон ворвется снежная буря из битого стекла.
Но столкновения не произошло, не было даже царапины.
Машина начала сбавлять скорость, лишь когда на несколько миль удалилась от города и выехала на однополосную дорогу, закрытую с обеих сторон живыми изгородями. За дорогой засухоустойчивая пшеница раскинула по пологим холмам свое золотое покрывало, простирающееся, насколько хватало глаз. Отец догадался, что его везут к северу от Торки.
Всякий раз, когда сидящий за рулем мужчина наклонялся вперед, становилась видна его спина, вся темная от пота. Между ног у него был засунут пистолет.
После того как Отец неуклюже выбрался из-за стены и упал на заднее сиденье машины, та ускорилась, и одна его нога осталась торчать из все еще открытой двери. В заднюю часть автомобиля что-то трижды ударило в быстрой последовательности, будто щебень, отлетевший от дороги. Лишь когда машина замедлилась на вершине холма для разворота, Отец сумел захлопнуть заднюю дверь. В их сторону от перекрестка было сделано еще несколько выстрелов, так и не настигших цели. Кто-то нашел брошенный дробовик. Тот с глухим грохотом выстрелил, но, видимо, в тот день ему не суждено было реализовать свой потенциал.
Никто не стал их преследовать. Не прилетели, чтобы пожужжать над головой, вертолеты.
Отец рухнул поперек задних сидений и затих, в основном глядя в бежевый потолок машины и изредка вытирая здоровой рукой пот с лица. Он выпил пинту воды одним глотком, но долго не мог смотреть на рану на руке.
– Твоя помощница, женщина, которую ты называешь Скарлетт Йоханссон, связалась с нами. Сказала, что ты направляешься в «Коммодор» и можешь всем все испортить. – Эти слова водитель произнес вместо приветствия, едва Отец оказался в салоне автомобиля. Больше мужчина ничего не сказал, пока они не выехали за окраину города, миновав старые жилые дома и временные поселения, сформировавшие загон, протянувшийся до самого Эксетера.
Когда полицейский остановил машину, он стал более многословен.
– Я солгу, если скажу, что в нашей компании никто не был рад тому, что такие типы как Маррей Боулз, Найджел Баннерман и Рори Форрестер покинули этот мир, но их так много, что тебе с ними не справиться. Я не могу позволить тебе бегать по графству и казнить этих засранцев. Долго ты в такую лотерею не поиграешь, потому что погибнешь. Судя по всему, это едва не произошло уже дважды. По нашим данным, в графстве обитает примерно тысяча двести сексуальных преступников. Здесь больше торговцев людьми, чем врачей. Процветает крепостное рабство. Мы уже превратились в основных производителей отечественного героина. У нас есть торговцы оружием, амфетаминовые лаборатории, контрабандисты мяса, военные преступники из Африки и Ближнего Востока, прячущиеся в старых дачных домиках до самого Илфракомба. Националисты чувствуют себя здесь как дома. Насильственные выселения со стороны мафии, мошенничество с собственностью и захваты земли. И больше нераскрытых убийств, чем людей в штате. Два десятка с лишним на одного офицера. И ты только что добавил нам еще несколько.