— Я сам представление на Красную Звезду напишу, — заявил особист. — Геройские у нас командиры.

— Смотри не промахнись. Твой зенитчик до сорока лет в лейтенантах ходит. На этого погибшего грузина лучше представление подготовим. Земляк товарища Сталина, таких людей уважать надо.

— А командир батареи?

— Хватит с него медали. И девок погибших надо отметить. Тоже медалями…

Старший лейтенант Николай Филиппович Антюфеев не слышал этого разговора. Он знакомился со вновь прибывшим пополнением, распределял людей. Один из многих тысяч безвестных тружеников войны, дважды раненый, с одинокой медалью «За боевые заслуги», Антюфеев наконец разобрался со всеми делами.

— Умотался я что-то, — сказал он старшине. — Глаза слипаются, пойду посплю.

— Отдыхайте, Николай Филиппович, — кивнул старшина. — Я подежурю. Людей у нас теперь хватает, жить можно.

— Можно, — согласился Антюфеев.

Обустроить базу горючесмазочных материалов в степной местности, да ещё зимой, было не просто. Немецкие снабженцы не стали мудрить и разместили склад на обширной территории машинно-тракторной станции. Технику и оборудование вывезли ещё в начале войны. Временами в пустующих помещениях на ночь-две останавливались проходящие воинские части, а в начале января сорок третьего года разместили базу для хранения бензина, солярки, смазочного масла.

Учитывая наличие в частях вермахта большого количества техники, база считалась важным объектом. Ещё недавно она была в глубоком тылу немецких войск, но части Красной армии продвигались всё дальше на запад, и база оказалась вблизи линии фронта.

Основные силы нашей авиации были стянуты к Сталинграду, и командование решило, что уничтожить этот объект можно ударом штурмового танкового батальона капитана Шестакова.

Как это часто бывает, во внимание не приняли, что батальон понёс серьёзные потери, а люди измотаны боями и холодом. Судьба Сталинграда решается, а Шестаков мужик энергичный — не зря его немцы Снежным Лисом окрестили. Как-нибудь с базой справится, если сумел дальнобойный артиллерийский дивизион уничтожить.

Несмотря на то, что комбата торопили, Андрей Шестаков на рожон не полез и провёл детальную разведку. Знал, что горючего у немцев не хватает, и склады охраняются крепко.

Командир десантной роты Павел Мельник вместе с четырьмя бойцами и сапёрами обследовал окрестности базы. Дорога, ведущая по степи к бывшей МТС, была пустынной, присыпанной недавно выпавшим снежком. Однако сержант-сапёр вскоре обнаружил мины.

Противопехотные, похожие на консервные банки, противотанковые «тарелки» весом шесть килограммов — всё это было густо напичкано в снегу по обочинам дороги. Особую опасность представляли «шпрингены» (прыгающие мины). Достаточно задеть еле заметные проволочные усики, и вышибной заряд подбрасывал мину, нашпигованную шрапнелью, на высоту человеческого роста. Веер шрапнели и осколков косил всё живое в радиусе 15–20 метров.

Многие мины были установлены с расчётом на неизвлекаемость. Взрыв одной из них вызывал детонацию ещё нескольких штук и мог уничтожить сразу всю разведгруппу.