– Знаете что, Никита Андреевич, вы бы почаще пьяные разговоры молодых богатых бездельников подслушивали, еще бы не то узнали!
– Ты, Миша, жизни меня не учи, – снова отмахнулся Глазков, – что у трезвого на уме, то у пьяного на языке, уж я-то знаю.
– К сожалению, я не помню Воротынского, – продолжил я, не обращая внимания на недоверчивое хмыканье собеседника, – но из того, что мне о нем рассказали, могу сделать однозначный вывод, что он такой же пустобрех, как царевич Алексей и как я был в недалеком прошлом. У таких людей между словом и делом огромная пропасть. Потому все эти разговоры и являются не больше, чем пьяными бреднями. Да и смысл в чем? Ну, ладно, убрать Федора и подвинуть к трону Алексея – могу допустить, что подобная глупость пришла в наши пьяные головы. С грехом пополам можно это объяснить наивным стремлением оказаться в числе собутыльников не второго, а первого наследника. Но дальше-то какой смысл?
– Власть всегда имеет смысл, – ухмыльнулся Глазков, – ты, например, считал, что сможешь выписать лучших лекарей мира, чтобы вылечили тебя от чахотки.
– Никита Андреевич, – я тяжко вздохнул, – разговор этот не имеет смысла. Я не помню того, что было до покушения, и ни подтвердить, ни опровергнуть ваши слова не могу. Но в любом случае, что бы там ни произошло, я свое наказание за те дела уже отбыл. А после покушения я абсолютно точно не сделал ничего предосудительного, ничего такого, за что меня можно было бы наказывать. И, кстати, хочу обратить ваше внимание на то, что пока мы тут с вами отношения выясняем, тимландцы осаждают Бобровск. Если бы не это, клянусь, уже бы выбросили их за пограничную речку!
– Да, Бодров, – задумчиво промолвил главный сыскник после небольшой паузы, – ты изменился. Стал и смелее, и хладнокровнее, да и ума прибавилось. А фехтование? Ты же никогда не слыл любителем поорудовать шпагой. Раньше бы ты послал куда подальше Сахно, сославшись на неравенство происхождения, и никакие угрозы всеобщей обструкции тебя бы не смутили. С Григорянским же ты бы просто предпочел не связываться. А что сейчас? Прекрасного фехтовальщика Сахно на тот свет отправил, князя Григорянского заставил капитулировать. Лихо! И вот эти самые перемены беспокоят меня даже больше того факта, что ты пережил ссылку в свой Холодный Удел. Другой ты стал, Миша, опасный. Словно подменили тебя.
Ох, не нравится мне ход твоих мыслей, господин Глазков, ох, не нравится! То ли опять на темные силы намекаешь, то ли действительно подозреваешь в подмене князя. Ни того, ни другого мне не нужно. Как бы здесь аккуратненько пройти по грани, не вызвав подозрений?
– Посмотрел бы я на то, как бы вы изменились, поблуждав десять суток между жизнью и смертью. Думаю, что тоже пересмотрели бы свое отношение ко многим вещам, стали бы бережнее относиться к своей жизни и жизням своих друзей и подчиненных. И перестали бы растрачивать себя по всяким пустякам. Потому что есть в этой жизни действительно важные вещи: семья, дружба, долг, честь, любовь к Отчизне. А пьянки-гулянки, какие-то глупости-подлости – это всё тлен, бесполезная суета, это всё в прошлом. Жизнь нам дается один раз, и прожить ее нужно достойно. Верите вы мне или не верите – это ваше личное дело, уговаривать я вас не стану. Рассчитываю лишь на вашу объективность и здравый смысл.