Подумал я, подумал и махнул рукой:

– А, какой тут секрет…

И рассказал ему все кратенько – про сома в Купалинском омуте, про то, как мне хочется его добыть, а добыть, как ни крути, абсолютно нечем. Он думал недолго. Ухмыльнулся:

– Так уж и нечем, командир?

– Ты о чем?

Он ухмыльнулся еще шире:

– Зря я, что ли, тому саперу отличный «парабеллум» отдал? Как душа чуяла, что пригодятся…

Тут до меня дошло. Он недели две назад выменял у сапера за ничем не примечательный, самый обычный «парабеллум» две противотанковые гранаты – по принципу «в хозяйстве и веревочка пригодится». Так они и лежали у нас в самоходке, в штатном боекомплекте не значились, так что их как бы и не существовало. Самому мне видеть не доводилось, но не раз слышал, что наши солдатушки-бравы-ребятушки глушили рыбу «лимонками». Распрекрасно всплывала кверху брюхом, в том числе и довольно крупная. А ежели шарахнуть в Купалинский омут пару противотанковых, а то и одну, тут и сом в человеческий рост пузом вверх всплывет – и тащи его на берег, пока он оглушенный…

Словно прочитав мои мысли, Игорь сказал:

– Как миленький всплывет, будто шарик воздушный. Противотанковая граната – аргумент убедительный, любого сома проймет…

Немного поколебавшись, я сказал:

– Пронять-то проймет… Но выйдет… не по-спортивному как-то, что ли, не совсем по-рыбацки…

– Да я и сам знаю, – сказал он. – Ну а что делать, если иначе его никак не взять? Мне самому жутко интересно взглянуть, каков он из себя и каков на вкус. Я сомов раньше только на картинках видел, у нас в Черном море они не водятся, сугубо речная рыбина… С одной стороны, и в самом деле как-то не по-спортивному, а с другой – может, нам такого шанса больше в жизни не выпадет, сома взять? Вот сожгут нас недель через пару – а на небеси рыбалки уж точно не будет…

– Ты не каркай, не каркай, – сказал я чуточку угрюмо.

– Да я и не каркаю. Просто, сам знаешь, всякое бывает, под костлявой нам еще долго ходить, я полагаю… Я порыбачить люблю, сам знаешь. Только с удочкой не сидел ни разу – у нас в Одессе с ними исключительно пацаны сидят, причем только те, у которых других возможностей нет. А настоящие рыбаки выходят в море на шаландах и переметы ставят. Вот и я сызмальства… Не сам, конечно, – с батей. Эх, видел бы ты, командир, батину шаланду! Ласточка… Так, кстати, и называлась. Батя жив, в саперах на Втором Украинском, а вот шаланда, что печально, немцам досталась. Батя писал: знай он, что немец до Одессы дойдет, своими бы руками, перед тем как на фронт уходить, «Ласточку» бы сжег… К чему это я веду? Строго рассуждая, перемет – тоже не вполне спортивно, это не удочка. Но так уж сложилось, что ничем другим я не ловил. Ты ведь сам рассказывал, что у себя в Сибири пару раз с батей переметы ставил. На осетров и этих, как их… У нас не водятся, тоже исключительно речные.

– Таймени, – сказал я. – Ставили, как же… Многие у нас ставят…

– Вот видишь… Согласись, перемет ставить – совсем не то, что с удочкой на берегу сидеть. А от перемета до гранаты не так уж и далеко, если подумать и прикинуть. Не такие уж мы с тобой и спортсмены. Помнишь ведь, как недели три назад косулю из автомата положили? И ведь с голоду не мучились, просто жареного мясца хотелось. А жареная сомятина, говорят, вкусная…