Первый раз в жизни он не сдержал данное жене обещание, и как раз когда она нуждалась в нем больше всего. Как она провела эту ночь одна, как прошли первые часы после того, как она поняла, что не умерла и надо жить дальше? Лежала в темноте, слушая дыхание незнакомых женщин, шаги медсестры в коридоре, и какие мысли одолевали Фриду в этой тишине?

Зиганшин вспомнил, как сам болел корью и сестра Наташа ухаживала за ним, как он сначала капризничал, а потом доверился ей целиком и полностью, будто вошел в теплую тихую реку. Если бы Фрида так же отдалась его заботе, то все ее опасения перед будущим исчезли бы, но его не оказалось рядом. Чужие руки помогли ей лечь на кровать, дали воды… Не он.

Мстислав вошел в первый открывшийся магазин и попросил дать ему ночнушку и халат из натурального хлопка. Продавщица оказалась бойкой и инициативной дамой и, выяснив, что это жене в больницу, тут же собрала ему еще кучу разных женских вещичек, так что в палату Зиганшин вернулся с огромным пакетом.

Достав ночнушку, он хотел одеть Фриду, но она вдруг сказала, что потом попросит медсестру.

– Я хорошо себя чувствую, Слава, так что иди спокойно на работу.

– Не выдумывай, я сам тебе помогу.

Он распаковал сорочку, собрал ее у выреза, как когда-то учили на курсах первой медицинской помощи, и стал одевать жену.

– Осторожно! – вдруг вскрикнула Фрида.

Он случайно задел трубки, которые торчали у нее из живота.

– Прости!

– Я же сказала, что сестра поможет.

– Я просто не знал, извини, зайчик.

Фрида села на кровати и спустила ноги.

– А эти трубки надолго останутся?

– Это называется дренажи. А если навсегда? Что ты скажешь?

Он через силу улыбнулся:

– Что тут скажешь? Надо – значит, надо.

Фрида усмехнулась.

Он помог ей встать и сделать несколько шагов возле койки. Так странно – вчера она еще лежала без сознания, а сегодня уже ходит. Как быстро все меняется…

Он хотел что-нибудь еще сделать для жены, но Фрида прогнала его на работу. Сказала, что с ней все в порядке, и единственное, о чем она просит, – чтобы он завтра привез ей телефон.

Зиганшин уехал с тяжелым сердцем, вернее, с чувством, что между ним и Фридой возникает какая-то непонятная стена, нарастает скорлупа, а он никак не может это остановить.

Жена жива и скоро будет здорова – господи, он молился только об этом, и надо благодарить Господа, что услышал его мольбы, а злиться и просто думать о чем-то другом нельзя.

Вечером он вернулся в больницу с пакетом разной полезной еды. Спохватившись в последний момент, купил в ларьке цветочную композицию. За рабочий день Зиганшин поостыл и почти убедил себя в том, что Фридина холодность ему просто померещилась.

Жена лежала поверх заправленной постели под капельницей. Поздоровавшись, Зиганшин сел на табуретку так, чтобы по возможности оказаться спиной к остальным пациенткам.

– Тебе идет этот халатик, – сказал он, – я угадал с расцветкой.

– Спасибо.

Он поставил цветы на тумбочку и огляделся, ища, что бы сделать полезного. Женщина на соседней койке окликнула его и попросила сказать медсестре, что капельница закончилась.