— Если доставлять продовольствие днем в дом на краю деревни, то мы сможем ночами приходить за ним и сами доставим все нужное на судно,— предложила Сарина.— И вы таким образом избежите ответственности, если нас вдруг обнаружат. Вы притворитесь удивленными — дескать, кто-то ночью пришел и украл продукты. Вот и все.

Алаудин Шах улыбнулся:

— Ты настоящая дочь Большого Джона.

Прошел месяц, прежде чем судно было снаряжено всем необходимым. Теперь беглецы дожидались наступления безлунных ночей и попутного ветра. Колючая проволока, заграждавшая устье реки, была предусмотрительно надрезана так, чтобы можно было ее снять в считанные минуты. И вот наступили долгожданные темные ночи. Нужно было переместить судно из небольшого затона на широкую воду. Эта работа сопровождалась немалыми трудностями — речные заводи кишели крокодилами, но все проделано было успешно.

И вот настал заветный миг — теплый бриз дул с берега, луны на небесах не было. Бесшумно заскользила лодка по черной воде, подталкиваемая шестами, ветер наполнил большой треугольный парус — и прощай, Суматра! Судно взяло курс на юг.

— Если ветер продержится,— сказала Сарина,—мы обогнем мыс Нассау до двух часов завтрашнего дня. Я хочу побыстрее выбраться из прибрежных вод Суматры и Явы. Прежде, чем повернем на юго-восток к Австралии, нам грозит еще одна опасность — острова Кокос. Там должны быть какие-то японские части, хотя я не знаю этого точно.

— Это не то же самое, что острова Киллинга? — спросил Джерри.

— Да, но мой отец называл их островами Кокос — дескать, Киллинг — проклятый англичанин,— Сарина фыркнула и покосилась на Тарзана. Он рассмеялся, вслед за ним засмеялись другие и облегченно — сама Сарина.

— Никто не любит англичан,— заметил Тарзан.— Правда, я не совсем уверен в том, что Киллинг был англичанином.

— Вижу свет на горизонте,— объявил Дэвис.

— Это, должно быть, огни Нассау,— сказала Сарина.— По крайней мере, хочется надеяться на это, ибо другим источником света может быть только корабль. А в этих водах никаких других кораблей, кроме японских, быть не может.

— Ну, я не думаю, что сейчас суда ходят освещенными — все-таки война,— высказал свое мнение Джерри.— В этих водах слишком много союзнических подводных лодок.

Утро застало «иностранный легион» в открытом море. Вокруг, куда ни глянь — только круглый котел плещущей воды, серой и неприветливой. Ветер за ночь изрядно посвежел и поднял высокие волны. Сержанта Розетти укачало.

— Держись, Шримп,— успокаивал его Бубнович.— Нам недолго осталось — до Автралии всего месяц — другой ходу, потерпи немного.

— Проклятье! — стонал Розетти, свешиваясь за борт.

— Очень скоро все прекратится, Тони, ты привыкнешь и перестанешь страдать,— обнадеживала Шримпа Сарина.

— Даже некоторых адмиралов трепала морская болезнь, когда они оказывались впервые в плавании,— подбадривал бедолагу Тарзан.

— Я не хочу быть адмиралом. Я привык к воздушному океану, а этот мне ни к чему,— буркнул Шримп и снова склонился над бортом.

— Бедный, бедный Тони,— жалостливо вздохнула Сарина.

Долгие дни медленно сменяли один другой. Ветер дул теперь все время. Начался юго-восточный пассат. Счастье пока не изменяло отважной горстке людей. Их суденышко неслось в нужном направлении, и продолжаться это могло еще долго: пассат — ветер постоянный, может зарядить этих дней на десять кряду. Путешественники благополучно миновали острова Киллинга, не встретив по пути ни одного вражеского корабля.