— Замечательная история, Эндрю. Вы могли бы вернуться к Марку Аврелию? Как эта книга могла произвести такую перемену?

Эндрю в течение нескольких минут перелистывал страницы с большим количеством подчеркиваний и пометок, а потом сказал:

— Эта книга — просто клад, но место, которое привлекло мое особое внимание, находится в четвертой главе. Вот оно: «Расстанься с оценкой, и тогда недовольство расстанется с тобой. Мне нанесена обида. Расстанься с суждением, что нанесена обида, — и обида исчезнет».

— Хммм, я не помню этот момент. Вы могли бы еще раз прочитать, а потом сказать мне, как это вам помогло?

— Он пишет: «Расстанься с оценкой, и тогда недовольство расстанется с тобой. Мне нанесена обида. Расстанься с суждением, что нанесена обида, — и обида исчезнет». Это краеугольный камень философии стоицизма. Я тщательно изучал текст, он множество раз формулирует эту мысль разными словами. Например, в части 12 он пишет: «Отбрось суждение и будешь спасен. Кто может помешать этому?» А вот, всего лишь несколькими строками ниже — цитата, которая мне особенно понравилась: «Всё — это то, как ты думаешь об этом, и это тебе подвластно. Воздержись от суждения там, где хочешь, и наступит спокойствие — как моряк, огибающий мыс, обнаруживает спокойные воды бухты».

— Так вот, — продолжал Эндрю, — то, чему он меня научил, — это то, что моим врагом может стать только мое восприятие. Изменишь восприятие — избежишь беды. Ничего в мире не может навредить тебе, если ты не навредишь себе сам. Единственный способ бороться с врагом — это не быть таким как он. Может быть, это и незатейливо, но было для меня как гром среди ясного неба! Хочу привести один пример. Вчера моя жена пребывала в очень раздраженном настроении и изводила меня упреками, что я куда-то дел книгу, которая ей нужна. Я чувствовал, как мой гнев подкатывает к горлу до того момента, когда я вдруг вспомнил слова Марка Аврелия: «Воздержись от суждения, что нанесена обида, и обида исчезнет». Я начал думать о стрессе, в котором живет моя жена: кризис на работе, умирающий отец, конфликты с детьми — и вдруг в одно мгновение обида исчезла, и меня наполнили сострадание к моей жене и «спокойные воды бухты».

Какое это было удовольствие — слушать Эндрю. Он обогатил себя и обогатил меня. Какой контраст с тем изнуряющим часом, что я провел с Джеродом. Когда Эндрю говорил, я блаженно сидел в кресле и внимал его словам и словам Марка Аврелия.

— И вот еще, что я познал и чем хотел с вами поделиться, — продолжал Эндрю, — я раньше читал много философских произведений, но только сейчас понял, что по ложным причинам. Мной двигало тщеславие. Я читал только для того, чтобы продемонстрировать другим свою образованность. Вот это, — и Эндрю опять потряс томиком «Размышлений», — мой первый настоящий опыт познания философии, первое осознание, что эти мудрые старые парни действительно знали, что сказать о жизни, о моей жизни в том числе.

Я заканчивал нашу встречу, наполненный смирением и удивлением. Этот неуловимый опыт «ага-переживания», который я так тщетно лелеял и полностью провалил с Джеродом, удивительно и легко материализовался с Эндрю.