Ответа на свой вопрос Турецкий с ходу не получил и подумал о том, что пока вполне достаточно будет Костиного телефонного звонка московскому прокурору. Пусть они везут все, что успели наработать. А Фролов? Ну что ж, можно ведь и Грязнову позвонить, раз Меркулов у нас такой щепетильный…

— Вячеслав, сознавайся, — строгим голосом начал Турецкий, — ты в самом деле хорошо знаешь Фролова?

— Какого? Федю, что ль? — с ходу отозвался Грязнов. — А на кой он тебе? Гаишники поймали? Прав лишился?

— Нет, тут другое… При случае расскажу, подарочек от Кости схлопотал. Сынок одного нашего деятеля влип тютелька в тютельку как та Денискина дамочка…

— Ага, а Костя решил под копирку? Ясненько. Надо полагать, это тебе мелкая месть с его стороны за то, что ты частенько путаешь личное с общественным.

— Вячеслав, — сухо оборвал Грязнова Турецкий, — это запрещенный удар, поскольку пониже пояса.

— А-а, значит, все-таки попал! — обрадовался тот. — Так чего ты от Феди хочешь?

— Чтоб ты меня с ним свел.

— Вот те на! — изумился Грязнов. — Вас?! Свести?! Саня, ты в себе? Спал плохо? Забыл, что ли, как вы с ним у меня в гостях в прошлом году пытались греческий танец «хоро» изображать? Под коньяк «метакса»! И на потеху другим, не менее поддатым генералам и полковникам? Ну не ожидал от тебя, старик, этакой… как ты ее называешь-то? Вампуки, вот!

— А что это такое, не подскажешь?

— Да какая разница, Саня! Фигня — и все. Позвони сам. Отчество на всякий случай — Александрович. Прямой его есть? А то запиши…

«Что происходит?» — подумал Турецкий и уже с некоторым сомнением набрал телефонный номер, продиктованный Славкой.

— Фролов слушает, — отозвался густой бас.

— Честь имею, Федор Александрович, — решил добавить немного вольной интонации Александр Борисович — в свете открывшихся для него фактов собственной биографии. — Некто Турецкий вас беспокоит.

— А-а! — можно подумать, прямо-таки обрадовался Фролов. — Сто лет, сто зим, Саня! Рад слышать! Как наше драгоценное?

Дежа-вю не дежа-вю, но что-то необычное…

— Так с драгоценным, кажется, в порядке, а вот дела заставили… — еще подумал и добавил: — Федя, уж извини, что отрываю от государственных забот.

— Если коротко, то давай тогда по телефону, а нет — лучше заскакивай ко мне на Садовую-Самотечную, буду рад видеть. Мне твой шеф только что звонил, но сути не объяснил, говорит, ты сам.

— Ах вон как! Ну и отлично, когда сможешь принять?

— Хо-хо! Очень двусмысленно прозвучал вопрос-то, не заметил? Ладно, не будем заниматься словесными изысками, сейчас гляну… Так… Часам к пяти, не возражаешь?

— Спасибо, буду обязательно.

— Славке скажи, что он толстая и ленивая задница — не может трубку снять, ей-богу!

— А сам?

— Саня, не поверишь, столько жалоб! Такой, блин, беспредел, вот и разгребаю. Ты-то уж не с этим ли? — спросил подозрительно.

— Нет, — соврал Турецкий, — у меня свои проблемы, внутреннего порядка.

— Ну жду.

«Оказывается, Саня, смотри-ка!.. А Костя хоть и зануда, а наш человек. Позвонил, не счел за унижение… Но ведь, кажется, и легкий такой намек Фролова тоже негоже оставлять без последствий».