— Что-нибудь известно?

Наверное, у меня был совершенно дикий вид, потому что один из стражников даже вздрогнул, а второй успокаивающе прогудел:

— Тихо и незаметно прочесываем район города, в котором имеется отклик от поискового амулета. Зелье поиска было высшего класса, так что участок совсем небольшой.

— Как только что-то станет известно, — я с мольбой посмотрела на мужчину, — сообщите.

— Ночь наступает, — чуть растерялся он, — как бы не разбудить.

— Вы правда думаете, что я смогу уснуть? — с горечью спросила я.

— И то верно. Но я с уверенностью могу сказать, что девочка жива. А вот про женщину ничего не известно.

— Я молюсь Матери-Магии за них обеих, — тихо сказала я и отступила, пропуская их на волю.

— Какой женщине? — запаниковал Попрошайка, — какая такая женщина?

— Похищена не только маленькая девочка, но и ее няня, уроженка Кальстора, — с усмешкой произнесла Арлетт. — Суд будет веселым.

— Я ничего не знал! Не знал!

Стражники унесли Попрошайку вместе со стулом — им явно понравилось то, как он был упакован.

— Почему он так известен? Квентин Попрошайка, я о нем, — спросила я у Арлетт, чтобы хоть немного отвлечься от снедающего меня горя и страха.

— В Кальсторе три сиротских приюта. Где у тебя кухня? Хочу чашечку чая или кофе. Вообще, я бы предпочла стакан крепленого вина, — она усмехнулась, — но это потом. Когда все закончится. Так вот, в Кальсторе три сиротских приюта. Один курирует Хранитель Теней, второй — Хранитель Закона, и третий, последний — Хранитель Мудрости. Собственно, та же ерунда у нас и с Академиями.

Вы вошли на кухню и там увидели куриную тушку, натертую приправами. Скорее всего, Карин готовила, а Деми рисовала, когда… Когда…

Закрыв лицо руками, я тихонечко завыла. Арлетт тут же оказалась рядом и обхватила меня за плечи.

— Тише-тише, твоя малышка жива. Ребята враз ее отыщут, благодаря нашим законам они имеют право войти и обыскать любой, абсолютно любой дом, слышишь? Поисковый амулет — это пропуск в любой особняк того района, на который указывает путеводная нить.

Меня колотила мелкая, мерзенькая дрожь, и я, оттерев со щек слезы, поблагодарила Арлетт и встала.

— Дорасскажи, пожалуйста, — попросила я и взялась за мешочек с кофейными зернами.

— Про Квентина-то? Так он был единственным беспризорным ребенком, который не обрадовался чистой одежде, еде и крыше над головой. Приюты у нас не простые, а учебные. Дети получают кров, стол и будущее. Конечно, никто не учит их чему-то запредельному, но плотники, каменщики, швеи и помощники целителей нужны всегда. Тем, кто прилежен, помогают с устройством на работу. Квентин же… Ленивый, но со слабым колдовским даром. Ему зимой не было холодно, а добрые люди, что бросят монетку или угостят пирожком, всегда находились. Он постоянно сбегал из приюта, подговаривал бежать других детей, но таких дураков не нашлось. В итоге, как только ему исполнилось шестнадцать, его отправили из приюта в рабочую деревню.

— Рабочую деревню? — уточнила я.

— Туда отвозят всех бездомных, дают им жилье, не навсегда, а только пока работают. — Арлетт приняла чашку кофе и, поблагодарив меня, продолжила: — Я в этом не очень разбираюсь. У нас в Приморье несколько таких деревень. Одна работает с моей лабораторией — они заготавливают ингредиенты для нас. Еще есть деревня, где стоят солеварни и, кажется, что-то с рыбой. Люди боятся духов Разлома, но сейчас куда безопаснее, чем было раньше.