— Лучше две тоненькие косички, чтобы не мешали, — предложила зашедшая без стука Арлетт. — Позволишь помочь?

— Да.

Мне шло. Если бы не ситуация, я бы порадовалась своему отражению.

— Пора выходить. — Арлетт потянула меня к выходу. — В десять мы должны прийти в магистрат, чтобы подать официальный запрос по нашему делу. Там мы узнаем, что судебное разбирательство назначено на одиннадцать.

— Почему так быстро?

— Я не сказала? — удивилась Арлетт. — Прости, наверное, вчера я устала сильнее, чем думала. Алвориг Майрус просил о рассмотрении своей жалобы на сбежавшую бывшую жену еще три дня назад.

— Но зачем тогда это бессмысленное похищение?!

— Чтобы раздавить тебя морально. Чтобы сломать тебя, истощить. Чтобы показать, что тебя ждет, — безжалостно объяснила Арлетт. — Но мы будем бороться.

«А проиграв — выжидать и мстить», — продолжила я мысленно.

Выйдя на улицу, я поразилась тому, насколько сегодня прекрасная погода. На небе ни единого облачка, тепло и сухо, воздух напоен ароматами цветов, а откуда-то слева тянет умопомрачительным хлебным духом.

— Слушай, — Арлетт замялась, — есть у нас в Кальсторе одно заклинаньице. Его не то чтобы разрешено использовать, да и побочек много, но тебе нельзя давать волю эмоциям.

— Я держу себя в руках.

Но Арлетт на это только вздохнула:

— У тебя глаза блестят, ты вся вытянулась — не так, как положено воспитанной квэнни, а так, будто еще немного — и твой позвоночник сломается. Ты на пределе и, когда увидишь дочь, зарыдаешь. Или бросишься с кулаками на мужа. Пойми, я не знаю, кто будет судить вас. Увы, Хранитель Закона появился не так давно и Стражей мне еще не довелось изучить. Ты должна будешь спокойно и четко обосновать, почему дочери будет хорошо именно здесь.

— К чему ты ведешь? — устало спросила я.

— Готова сегодня весь день быть ледяной стер… Ледяной Королевой, а ночью пережить свой самый худший кошмар?

— Да, — уверенно произнесла я.

— Никому ни слова, а если спросят, отчего ты так спокойна, то говори правду: сдержанность далась тебе дорогой ценой.

Арлетт не договорила, а меня как будто изнутри омыло прохладной водой. Улеглись тревоги и страхи, отступила паника, ужас свернулся темным клубком и спрятался на самом дне души. Все, что составляло мою суть, подернулось легкой морозной дымкой, и я, изогнув губы в благодарной улыбке, негромко произнесла:

— Наша встреча — истинное счастье для меня.

— Потрясающе, — Арлетт окинула меня долгим взглядом, — заклятье сделало тебя чудовищно красивой и пугающей. Кто научил тебя этому, мгм, выражению лица?

Вскинув бровь, я вопросительно посмотрела на подругу.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты сейчас выглядишь так, как будто, — она запнулась, подыскивая слово, — как королева в изгнании. Как будто твое место не здесь и не сейчас. Пугающе, но красиво. Знаешь, некоторые считают, что это заклятье раскрывает истинную суть человека, убирая все наносное в виде эмоций.

— Если убрать эмоции и чувства, то основой личности станет рациональность, — я повела плечом, — не думаю, что это правильно.

— Согласна, рациональность, не приправленная сочувствием, — страшная сила. Нам сюда, — Арлетт потянула меня в сторону небольшого плата, — это мой личный.