Ольга кивнула.

– Ну вот и готово. Как вам? – Она подвела Ирину к зеркалу.

В общем, та же кичка, только гособвинитель начесала ей челку а-ля «вшивый домик», и лицо сразу преобразилось, щеки подобрались, и вся она будто помолодела.

– Отлично! Спасибо вам! – Ирина с чувством пожала Ольге руку. – Буду должна.

– Может, позвонить главврачу, пусть организует коллективное письмо, что они готовы его взять на поруки и перевоспитывать?

Ирина покачала головой:

– Жиденько, да они и не успеют его сегодня подвезти.

– А вы хотите сегодня вынести приговор?

– Ну да, а что тянуть? Дело ясное.

Ольга вдруг помрачнела:

– Да, ясное, – процедила она, – только можно вас попросить, давайте потянем до завтра?

– Зачем?

– Пожалуйста, прошу вас. Как раз и письмо подоспеет.

Ирина нахмурилась:

– Ольга Ильинична, вы же понимаете, что нельзя давать условное наказание за убийство просто потому, что подсудимый нужен людям? Да, работать некому, но он мог не только сесть, но и заболеть или умереть, и тогда что? Вел бы амбулаторный прием из могилы, как предлагал наш первый свидетель? Увы, жизнь идет своим чередом, как это ни грустно, и незаменимых людей действительно нет.

– Я вас прошу только об одном: давайте сегодня заслушаем свидетелей, а прения и последнее слово подсудимого перенесем на завтра.

Ирина пожала плечами:

– И что это изменит?

– Скорее всего, ничего. Но вдруг…

Просьба гособвинителя показалась Ирине странной. Речь она, что ли, за выходные не подготовила, так есть обеденный перерыв, в который совершенно спокойно можно набросать выступление по такому простому делу. Вероятно, Ольга Ильинична хочет произвести впечатление на публику и произнести спич часа на три в духе адвокатов девятнадцатого века, чтобы это было не формальное выступление в суде, а произведение искусства, исполненное трагизма и апеллирующее к лучшим человеческим чувствам.

Прямо как у Марка Твена козыряние в воскресной школе, они с Егоркой как раз недавно читали. Но с какой стати гособвинитель поддержала идею об условном наказании? В чем подвох?

Условный срок за убийство – от такого предложения у любого прокурора должны уши в трубочку свернуться и повалить дым из ноздрей. Грубейшее отступление не только от буквы, но и от сути, духа закона, Ольга должна была ее сурово отчитать, а она просит затянуть процесс. Глупость какая-то!

Все тут ясно, можно до обеда решить. Дать лет семь, через четыре пусть подает на условно-досрочное. В конце концов, на зонах хорошие доктора тоже нужны, человек будет работать по специальности, да еще и не платить за стол и квартиру, и пользоваться, кстати, всеобщим уважением. Статья у него благородная, врачей зэки не опускают… У Семена Яковлевича есть все шансы после освобождения вернуться к нормальной жизни.

Ирина еще раз полюбовалась на себя в зеркало. Все-таки отличную прическу сделала ей коварная Ольга, даже настроение поднялось.

Первой выступала жена Пахомова. Она рассказала, что в тот роковой вечер уехала к дочери. Это было спонтанное решение, и они с мужем никому не говорили, что он останется дома один. Визиты к дочери не были регулярными, просто бабушка, когда чувствовала, что сильно соскучилась по внукам, собиралась и ехала. Таким образом, Фельдман никак не мог заранее знать, что Пахомов останется дома один. Около девяти вечера жена позвонила Василию Матвеевичу, он разговаривал с ней совершенно спокойно, поэтому она легла спать и до десяти утра пребывала в счастливом неведении, пока ей не позвонил следователь.