Пора было решать, как жить, устраиваться на работу, учиться вести хозяйство планомерно, а не абы как, короче говоря, взрослеть по-настоящему.
Лариса сказала ей: «Раз уж ты выжила, надо жить», – и теперь Полина пыталась постичь, как это делается.
Для начала она села за учебники нагонять то, что профилонила за годы учебы в институте. Решила, пока не кончились деньги, спокойно написать курсовик, после чего устроиться на работу куда-нибудь в библиотеку.
И все шло по плану, но через две недели после суда Полина заболела гриппом. Пошатываясь от температуры, она сходила в магазин за молоком и куриным фаршем для Комка Зла, купила в аптеке кисленькие порошочки антигриппина, натянула шерстяные носки и рухнула в кровать. Температуру она решила не мерить, чтобы лишний раз не расстраиваться, но намазала на руках какие-то сверхсекретные китайские точки бальзамом «Звездочка».
Комок Зла оценил обстановку и немедленно устроился на голове своей хозяйки, положив хвост на ее заложенный нос, и Полина поняла, что это должно помочь.
Она не любила смотреть телевизор и крайне редко его включала, но сейчас читать не было сил, а в сон не клонило.
В программе на неделю как раз на сегодняшний вечер был заявлен пахомовский фильм.
– Почему бы и нет, – усмехнулась она, включая телик, и обнаружила, что фильм Василия Матвеевича заменили кинокартиной «Пять вечеров».
Нет, кажется, волна оказалась разрушительной, хоть и тихой.
Игра Гурченко и Любшина так увлекла Полину в мир фильма, что она с трудом поняла, что ей звонят.
Это оказался тот самый американский журналист, с которым она хотела связаться, да так и не смогла. На хорошем русском, почти без акцента, он сообщил, что имеет к Полине одно очень интересное предложение и хотел бы встретиться, чтобы его обсудить. Если Полина не собирается в ближайшее время в Москву, то он готов специально приехать к ней.
Сердце екнуло. Если именитый журналист поднимает задницу ради какой-то девчонки, то предложение действительно интересное. Как минимум огромное интервью для западного издания, а в идеале – договор на автобиографическую книгу о том, как в Советском Союзе КГБ подкладывает детей под видных деятелей искусств, чтобы у тех не иссякало вдохновение для создания зомбирующих народ агиток.
Да, волна идет, и не только разрушит все, что осталось от Пахомова, но и Полину может на своем гребне вынести к мировой славе и успеху.
Полина чихнула, и собеседник расхохотался в трубку, так вкусно и беззаботно, как умеют только иностранцы.
– О, будьте здоровы!
– Спасибо.
– Так когда вы сможете меня принять?
– Одну секунду, посмотрю расписание, – Полина принялась листать воображаемый ежедневник.
Тут подошел Комок Зла, потерся об ноги, уселся возле хозяйки, укоризненно уставился на нее и коротко мяукнул. «Ты достаточно сделала плохого, – казалось, говорил он, – путалась с Пахомовым, потом не передала письмо Тани в милицию… Разве хорошо теперь лить грязь на мертвеца? Правда тоже нужна в свое время и вообще становится ложью, если ты передаешь ее в руки врагов».
– Простите, – отчеканила Полина, – но у вас нет и не может быть таких предложений, которые будут мне интересны. Всего хорошего.