С тех пор они не виделись.

Умом Ольга понимала, что после разрыва с мужем ей лучше побыть одной какое-то время, найти внутренние опоры, а не виснуть на первых попавшихся брюках, но сильно скучала по Сане и злилась, что никак не находится повод напомнить ему о себе.

Развод проходил тяжело и тягомотно. Муж отказался разводиться в загсе, пришлось действовать через суд. Дата заседания была назначена, но Борис заявил, что не придет. Он юрист, законы знает и устроит так, что она не один год за ним побегает, прежде чем получит в паспорт вожделенный штамп. В его поведении наметилась цикличность: пару дней он звонил с угрозами типа «я тебе нервишки-то помотаю», «я тебя говнецом-то полью», а на третий бурно клялся в вечной любви и предлагал примирение. Ольга посылала его все грубее и все дальше, после чего он денек-другой молчал – и снова начинались угрозы. Если она не подходила к домашнему телефону, он трезвонил на работу. Это было не страшно и не смертельно, но надоедало, как гудение комара, а главное, Боря действительно мог затянуть развод не на годы, но на несколько месяцев точно.

В таких обстоятельствах она поступила совершенно правильно, что не пошла с Саней на свидание. Со стороны это выглядело бы так, что замужняя женщина взяла в любовники опера, а подобные штучки серьезно подрывают карьерные перспективы.

И вообще, уговаривала себя Ольга, у отношений, начатых из отчаяния, будущего нет.

Упущенная возможность счастья с Саней постоянно крутилась в ее голове, а о его ключах она забыла.

Она набрала рабочий номер Черепанова, почти уверенная, что его нет, но Саня ответил:

– Ключи? Ах да, – засмеялся он, услышав ее торопливое объяснение, – точно-точно.

– А ты почему не напомнил?

– Думал, они тебе еще нужны. А теперь все? Хочешь, чтоб забрал?

– Да, Саня.

– Ладно, сейчас метнусь на одно дельце и заеду к тебе. Ты на работе?

– Да.

– Ну все, жди.

Она сидела допоздна, пока вахтер не начал запирать двери, а Саня так и не приехал. Только утром Ольга узнала, что его ранили на задержании, так тяжело, что боялись не довезти до больницы, а сейчас он лежит в реанимации и неизвестно, останется ли жив.

Семен проснулся как от толчка. Полина сидела за столом и что-то писала в своей тетрадке. Настольная лампа с наброшенным на абажур платком едва светила, так что он скорее угадывал, чем видел ее нахмуренное лицо, тулупчик поверх ночной рубашки и тоненькие ноги в обрезанных валенках.

– Ты что проснулся? – Она всегда знала, когда он спит, а когда нет.

– Так… А ты что не спишь?

– Вдохновение ко мне является так же внезапно, как к тебе твои пациенты. Если тебе свет мешает, Сень, я выключу.

– Нет, нормально. Мне просто приснился кошмар, что ты начала рожать, а акушер уехал.

– А ты не сможешь, что ли?

Семен пожал плечами. Хотелось ее поцеловать, но холодно вылезать из-под одеяла.

– Смогу, наверное. Только я очень надеюсь, что мое участие в появлении нашего ребенка на свет ограничится метаниями под окнами роддома с последующей дикой пьянкой.

– Посмотрим. Времени еще много.

– Но летит оно быстро. Давай ближе к сроку тебя в город отправим от греха подальше?