Разве я мало сделал для этого? Разве не нес свою фамилию с честью?

Лучший студент ВСА, выдающиеся достижения, обучение по углубленной программе!

Я достоин, раздери все бездна. Достоин. Я лучший!

Был.

Переступил босыми ногами, не замечая, что топчу стекло.

В прошедшем времени. Потому что с некоторых пор я боюсь чаронометра. Боюсь проклятого куска зеркала со стрелкой!

Процедив сквозь зубы ругательство, от которого отец наверняка поджал бы губы и наградил ещё одним презрительным взглядом, я рывком выхватил измеритель и прижал к руке. Стрелка качнулась. И на миг показалось, что она не сдвинется вовсе. Так и останется на жалком нуле… На висках выступила испарина, во рту стало горячо. Кровь. Я прикусил щеку. Соленая кровь смыла вкус девчонки из Котловины, и я ощутил облегчение. Так лучше…

И снова посмотрел вниз, на чаронометр. Словно нехотя стрелка двинулась отмерять единицы. Сердце колотилось об ребра, давило в горле.

Десять… двадцать… тридцать…

Я всегда измерял потенциал десятками. Жалкие единичные деления — это для неудачников.

Сорок.

Дышать чуть легче.

Красный сектор. Как же медленно она двигается. Проклятая стрелка!

— Ну, давай же, тварь! — процедил сквозь зубы. — Ползи!

Шесть десятков.

Семь.

Семьдесят пять.

В последний раз на этом диске я увидел цифру, которая сломала годами тренируемое спокойствие.

Семьдесят семь. Не девяносто девять.

А семьдесят семь, будь оно все проклято!

Семьдесят шесть… семь…восемь…

Восемь десятков.

И дальше…

Стиснув зубы, смотрел. Не верил. Глотал кровь.

Выдох…

Нет, мой привычный потенциал не вернулся. До прекрасной цифры «99» стрелка так и не доползла, замерев на восьмидесяти двух. Но единиц стало больше. Больше!

Я закрыл глаза, заставляя себя дышать. Все образуется. Все наладится. Моя потеря чар прекратится. Так должно быть, ведь я Вандерфилд. Я неприкосновенный!

Отбросил чаронометр, поняв, что стрелка больше не двинется, даже если просверлить ее взглядом.

Сжал края раковины и посмотрел в глаза своему отражению в зеркале.

— Не смей скулить! — с ледяным призрением приказал себе. — Ищи причину утечки. Сопоставляй. Анализируй. Думай. Ты Вандерфилд!

Вандерфилд!

Но проблема в том, что сколько справочников я ни открыл, сколько книг не просмотрел — нигде не было упоминания о подобном случае. А на мой вопрос — из-за чего потенциал заклинателя может изменяться, профессор Лифис лишь поднял удивленно брови.

— Но это невозможно, Эш. Потому что противоречит первому закону сохранения потенциала. Уровень заклинателя устанавливается обычно к десяти годам и более не меняется. Его невозможно пополнить, как невозможно и уменьшить. Это неизменная величина, уважаемый. Вам ли этого не знать, у вас лучшие отметки на курсе!

— Но ведь бывают случаи иссушения, — возразил я.

— Вы имеете в виду незаконное отнятие чар? Очень-очень сомневаюсь, что слухи об этих случаях имеют реальную основу. Скорее, это байки для молодых заклинателей. К тому же, вы ведь спросили о том, может ли потенциал стать динамическим? Это совершенно невозможно. Вы сосуд, уважаемый Эш. А ваши чары — субстанция, которая не существует в воздухе. Лишь в теле человека. И если предположить, что она уменьшилась — просто предположить! — то обратный процесс уже невозможен. Иначе первый закон придется отменить. А кто мы такие, чтобы спорить с законами самого Фердиона?