Запомнился один неприятный момент: мать резко открыла дверь в другую комнату, а за дверью стояла Анюта, и ей попало в бок. Она вся перегнулась от боли, лицо страдальчески скрючилось, и это лицо отпечаталось в памяти Татуси. Татуся успела подумать: дурной знак. Ей стало на секунду грустно, но только на секунду.

Столы были сдвинуты и ломились от еды: гусь с тушеной капустой, треска в пурпурном томате, холодец со звездочками моркови и кружками крутых яиц, салат оливье, селедка под шубой, печеночный паштет, домашние маринады… Ничего особенного, но каждое блюдо – кулинарный шедевр. И эта еда навсегда осталась самой любимой и превосходила любые деликатесы, которые вошли в жизнь вместе с переменой строя.

Диссиденты добились своего. Повалили социализм. Поменяли на капитализм. Возникла благородная красная рыба – семга и форель, парное мясо взамен перемороженного. И все равно Тата предпочитала пролетарскую треску и холестериновый холодец, очень вредный для здоровья.

Столы накрывала мама Таня с верной подругой тетей Тосей. Они корячились и уродовались три дня.

Все гости пришли вовремя, кроме Сашкиных родителей. Сашкина мамаша – королева красоты, наводила марафет и опоздала на два часа.

Голодные гости как волки изнывали возле стола и наполнялись ненавистью к невоспитанным родителям. Когда дверь открылась и пани Ядвига возникла как колонна, с глазами до ушей, действительно очень красивая, образовалась предгрозовая тишина, и мама Таня четко проговорила: «Не уважая других, вы не уважаете себя».

Красивое лицо пани покривело и потеряло всю красоту. Праздник был подпорчен, но скоро восстановился. Гости ринулись за стол, стали вдохновенно пожирать, опустошать, разрушать красоту сервировки.

В конце праздника Сашка пошел в туалет, уселся на толчок и заснул. И больше никто не мог попасть в туалет. Пришлось ломать дверь и снимать Сашку с голым задом.

Но все это осталось в прошлом. Голый зад постарались забыть. Время смывает и не такие события.

Родился сыночек Филипп.

Удобно было называть «Филечка», но свекровь настаивала на произношении полного имени, поскольку Филипп – это король, а Филя – крепостной, батрак, половой.

Тата придумала ему имя Фуфа.

У Фуфы были большие круглые глаза и пышный рот. Глазастый и губастый. Прозрачные слюнки, как у верблюжонка.

Тата целовала его в мокрую мордочку, задыхалась от любви. Обмирала. Вся любовь без остатка принадлежала Фуфе, ни грамма не оставалось на окружающих, даже на родителей.

Жили отдельно, слава богу.

Однажды мама Таня пришла к Тате, ей захотелось проявить заботу. Она купила живых карпов и стала готовить фаршированную рыбу. Этому блюду она научилась в еврейской семье своего мужа и готовила лучше, чем сами евреи.

Тата воспользовалась присутствием мамы Тани и куда-то отлучилась на пару часов.

Вернулась. Фуфа был жив-здоров и весел. Она взяла его на руки. Фуфа уже держал головку, их лица были на одном уровне. Неожиданно Фуфа рыгнул, и Тату обдало рыбой, луком и перцем. Это значит, его, восьмимесячного ребенка, который питался только материнским молоком и молочными смесями, накормили фаршированным карпом.