– Почему вы решили, что я вам вот так все и выложу?.. Может быть, я пока еще и сама не знаю, что я хочу?
– Ого, – сказал я, – настоящий мужчина – тот, кто хочет все, а настоящая женщина – та, которая не знает, чего хочет. Так?
Она просияла.
– Точно! Какой вы умный, сэр Ричард!
– Когда мужчине говорят, что он умный, это значит, что другого такого идиота найти трудно. Леди Клаудия… видите, как уважительно произношу ваше трудновыговариваемое имя? Так во мне и норовит Клавой назвать, но я с первого раза запомнил! Это значит, что вы хоть и блондинка, но… либо крашеная, либо мутант. Потому я к вам со всей серьезностью, прошу и вас так же ко мне. Я понимаю, в рыцари принимают здоровых, а с таких нечего спрашивать, как с умных, но я тоже немножко двухголовый… в смысле, мутант. Так вот как мутант мутанту и говорю: леди Клаудия…
Я замолчал, посмотрел ей в глаза. Она слушала зачарованно, словно я прямо на глазах творил колдовское заклинание.
Я покачал головой.
– Леди Клаудия… Вы признаете, что мы – враги, по крайней мере – противники. Или хотя бы соперники. Вы шли сюда с явной целью завладеть реликтом, а для этого вы, не задумываясь, раздавили бы меня, как таракана. Ну что для вас еще один мужлан в железе?.. Несмотря на это, я восхищаюсь вами и готов вас проводить до ворот. И даже за мост. Вы понимаете, что даже для рыцаря бывает чересчур… а я не простой рыцарь, а паладин, что уважает женщин не только как красивых дур, но и как людей. А это значит, что и спрос будет, как с людей. Вы догадываетесь, что это значит, верно?
Наши взгляды встретились, мой – прямой и жесткий, а ее – трепещущий, избегающий прямого контакта.
Она спросила враждебно, но в голосе звучало отчаяние:
– То есть вы готовы относиться ко мне как к мужчине?
– Как к человеку, – уточнил я. – Не делая никаких различий. Не унижая вас снисхождением, якобы необходимым для слабого пола. Относясь к вам со всей жесткостью, как… как вы готовы были поступить в отношении вашего покорного слуги… Это я о себе. Ну это такой речевой оборот, не принимайте всерьез! Это я галантность выказываю. Нет, я вовсе не намекиваю на пыточные подвалы, это было бы свинство и оскорбление для человека вашего высокого ранга волшебницы. Но вот позвать голема…
Она вскрикнула испуганно:
– Нет! Не надо. От вас, продавшего душу дьяволу, можно ожидать любого свинства.
Я поклонился, скрывая улыбочку. Пусть обвиняет, обзывается, обличает, надо позволить ей хоть в чем-то иллюзию победы. Конечно же, не ей говорить о дьяволе и вообще о новой религии Христа.
– Я слушаю, – напомнил я.
Она вздохнула, нервно облизала губы. Взгляд ее затравленно метнулся по сторонам, вдруг да в последний миг придет спасение, но тут же погас, словно опасаясь наткнуться на ужасного демона.
– В древних летописях, – сказала она поникшим голосом, – есть упоминание о кольце богов…
Она умолкла, вновь облизывая разом пересохшие губы. Я сказал, стараясь поддержать и направить разговор:
– Кольцо богов? Почему богов? Боги, как вы знаете, почти не вмешиваются в жизнь людей. И почти не появляются. Так что если и есть кольцо богов, то для людей оно, скорее всего, бесполезно.