Мы красиво спускались по лестнице, внизу Сигизмунд и Зигфрид, Сигизмунд в восторге распахнул глаза, я видел, как по губам леди Клаудии скользнула довольная улыбка, а Зигфрид чуть подпортил, громко икнув от удивления и присвистнув. Леди Клаудия нахмурилась, он понял и виновато пожал плечами, мол, всего лишь хороший воин, галантности не обучен, хотя ради такого дела обучился бы и на задних лапах ходить. Я покачал головой, показывая, что зря поздравляет, никакого дела не было, даже не пощупал, он сделал большие глаза и недоверчиво сощурился.

Так же в молчании вышли во двор, конюх вывел лошадку леди волшебницы. Лошадка выглядела взлохмаченной, дышала часто. Клаудия встревоженно вскинула брови, я сказал поспешно:

– Это с моей конячкой резвилась… Не волнуйтесь, он ее не обижал. Ну, разве что… она у тебя молоденькая или тоже волшебная?

Она сердито сверкнула глазами, но предпочла не ответить, молча встала на мое подставленное колено, легко вспорхнула в седло. Я взял за повод и повел через калитку. В темном туннеле судорожно вздохнула, я громко заговорил, нес какую-то чушь, наконец вышли на мост, копытца стучали звонко, красиво, мелодично.

Огромный купол неба стал лиловым, нечеловеческим, далекие горы тоже полиловели, тени легли иначе, обрели странные очертания. Даже кровавый закат почти ушел, от великолепия багрового неба с горящими громадами облачных гор остались только гаснущие полосы.

За спиной звонкий стук, словно веду не коня, а олененка с серебряными копытцами, с обеих сторон моста снизу тянет холодом и влагой, доносится глухой однообразный рев.

Звонкий стук оборвался, мы сошли с моста, я щелкнул пальцами. Вспыхнуло пурпуром, демон возник на строго отмеренном от меня расстоянии, все те же три метра, прямо передо мной.

Я сказал предостерегающе:

– Что-то заметил?.. Ого!.. Ладно, стань невидимым и бди в оба. Чуть что, сам знаешь… Сразу же, как я и предупреждал…

Снова щелкнул пальцами, демон исчез. У леди Клаудии лицо стало пепельным, только ее красивая лошадка не повела глазом, словно насмотрелась в детстве на этих големов до самого не хочу.

– Нужны ли, – проговорила она с усилием, – эти предосторожности?.. Слуги, они, знаете ли, бывают чересчур усердны. Могут не так понять, не так истолковать, захотят выслужиться… Ладно-ладно, я вижу, что не отмените. Вы, мужчины, бываете слишком уж…

Предусмотрительны, подумал я мстительно. Признайся, голубушка, собиралась же, едва минуем мост и моя власть якобы ослабеет или вовсе исчезнет, шарахнуть меня, как толстого кроля, между ушей. Так что демонстрация моих мускулов весьма кстати.

– У меня бдительные слуги, – сказал я, словно извиняясь. – Уж простите… Он мог бы и сразу со всей дури, тогда бы от здешних мест осталась бы только глубокая огнедышащая яма с оплавленными краями. Но все-таки спросил!

Ее лицо из пепельного стало серым, побледнело, но румянец так и не появился. Она глубоко вздохнула, смиряясь с неудачей, но ведь и то хорошо, что выскользнула целой, обвела лоха вокруг пальца, ведь мог бы оставить у себя и глумиться, гад, мужчины все такие, так что все еще удачно, спина выпрямилась, вздохнула снова, уже не так тяжело, спросила странно напряженным голосом: