– Ты хочешь проиграть ее? – прищурился Ной.

– Он не понимает, зачем нам вообще участвовать в гонках! – потеряв терпение, крикнула Семирамида. Как будто для Ноя это было невесть каким откровением.

– Я тоже не понимаю, – тихо сказала Илона.

Как ни велико было желание Семирамиды унизить дарианку, сказавши, что у нее нет тут права голоса, она смолчала, сделав вид, что ничего не слышала. Разъяренного Ипата, налившегося багровой яростью, она бы перенесла легко, ибо, не будучи Ноем и мужчиной, не рисковала получить от него по уху мозолистым крестьянским кулаком, но холодного душа не одобряла – запросто можно застудить голосовые связки.

– А велик ли приз? – спросила она.

– В прошлом году за первое место полагалось двадцать пять миллионов имперских кредиток, – сказал Ной. – В этом, надеюсь, не меньше.

– Ого! – Семирамида аж привстала.

– То-то, что ого. Кому-то здесь помешают такие деньги? Мне – нет.

– А ты откуда знаешь, что двадцать пять миллионов? В сообщении об этом не говорилось.

– Тоже мне тайна! – состроил презрительную гримасу Ной. – Разве зря мы побывали на стольких планетах? Кто-то умеет петь, а кто-то – слушать.

– Я слушала!

– Безусловно. Туземные мотивчики. Тут ты спец. А я спец в другом.

– Знаем мы, в чем ты спец! – запальчиво крикнула Семирамида.

Ной засмеялся.

– Если тебе не нужны миллионы, так и скажи. А я не стесняюсь признаться: мне они нужны, в том числе и для нашего дела. Надоело всякий раз думать: садиться на планету или поберечь мелочишку? Цезарь! Много имперских кредиток дал тебе Совет, когда ты погнал с Зяби Ларсена?

Мальчишка мотнул головой.

– Ничего не дал. Да у него и нету, наверное…

– Именно. Так почему бы нам не заработать толику деньжат? Много времени это не займет – раз. Поможет в нашем главном деле – два. И третье: вознаграждение за наши труды станет более справедливым, причем Зяби это не будет стоить ни гроша. Виноват, есть и четвертое: реклама. В случае победы в гонке мы – знаменитости. Тут открывается куча возможностей, но скажу только об одной: работать нам будет легче. Намного.

– Это почему? – заинтересовался Цезарь.

– Это потому. Сам увидишь. Семирамида, я верно говорю?

Сладкоголосая кивнула и невольно заулыбалась, вспоминая что-то из прежней жизни эстрадной звезды: популярность, мол, великая сила. Ипат по-прежнему молчал, но перестал моргать – все равно это занятие не помогало угнаться за полетом чужой мысли. Веки не крылья; хлопай ими, не хлопай – все равно не взлетишь.

– Что можно купить на двадцать пять миллионов? – спросил он, устав молчать сам и утомив молчанием остальных.

– К примеру, новый корабль, – сразу же отозвался Ной. – Свеженький и объезженный как надо.

– У нас есть «Топинамбур»…

– Давно ли у нас его не было, а мы куковали за решеткой? Нам повезло! Скажи спасибо, вон, Цезарю, да и тот едва не отбросил копыта. Один раз проскочили, а ты и обрадовался? Решил, что нам всегда будет везти? Как же, жди!

– Двадцать пять миллионов нам бы не помешали, – мечтательно высказалась Семирамида. – Делить только неудобно, но это не беда…

Ипат насупил брови, что-то высчитывая в уме.