— Кто же вам мешает, вам не к чему торопиться в город… Кроме того, — продолжала Сильвия, — мне так хорошо с вами. Вы такая веселая и остроумная. Вы так поднимаете мое настроение!

«Итак, она нуждается в поднятии настроения», — пронеслось в мозгу Френки.

— Я чувствую, что мы с вами стали настоящими друзьями, — продолжала Сильвия. — Надеюсь, что вы не очень будете скучать здесь — завтра возвращается мой шурин. Он вам понравится. Я в этом уверена. Роджер всем нравится.

— Он живет с вами?

— Время от времени. Он не может долго сидеть на одном месте. Роджер сам себя называет «блудным сыном», и это в какой-то степени верно. Он никогда долго не может заниматься одним и тем же делам. Но такие люди встречаются довольно часто, особенно в старинных семьях. Обычно они обладают большим обаянием.

Роджер удивительно отзывчивый человек. Не знаю, что бы я делала без него весной, когда болел Томми.

— А чем он болел?

— Он свалился с качелей. Они, по-видимому, были привязаны к гнилой ветке, и она сломалась. Роджер сам раскачивал его и был очень удручен происшествием. Сначала подозревали, что у Томми поврежден позвоночник. Но травма оказалась несерьезной, и теперь он совершенно здоров.

В это время, как бы в подтверждение ее слов, до них донесся веселый смех Томми.

— Бедному мальчику не везет. Прошлым летом с ним снова произошел несчастный случай — он едва не утонул.

— Неужели? — задумчиво спросила Френки. Ее уже больше не мучили угрызения совести, и она не думала о возвращении в город. «Несчастный случай! Не специализируется ли Роджер на несчастных случаях?» — подумала она. Вслух она добавила: — Если вы действительно ничего не имеете против, я бы с удовольствием побыла у вас еще немного. Но не будет ли ваш муж возражать против такого бесцеремонного вторжения?

— Генри? — губы миссис Бэссингтон скривились в странной гримасе. — Нет, Генри не будет возражать. Его сейчас ничто не трогает.

Френки посмотрела на нее с любопытством.

Генри Бэссингтон вскоре присоединился к ним, и Френки имела возможность наблюдать его вблизи. Безусловно, в нем было что-то странное. Он то погружался в какие-то мысли, от которых его было трудно отвлечь, то давал саркастические й резкие ответы на все вопросы, с которыми к нему обращались. Но он не всегда был таким. Вечером, за обедом, Генри Бэссингтон рассказывал анекдоты, в общем — был в ударе.

Но его веселье показалось Френки неестественным.

«У него такие странные глаза, — подумала она, — они меня пугают».

Роджер Бэссингтон приехал на следующий день к вечернему чаю. Когда Френки сошла вниз на лужайку, где был накрыт чайный стол, Сильвия сказала, улыбаясь:

— А вот и наша больная! Мой шурин! Леди Френсис Дервент!

Френки увидела высокого стройного молодого человека, лет тридцати с небольшим, с приятной внешностью. Они пожали друг другу руки.

— Я слышал, что вы пытались свалить наше дерево, леди Дервент, — шутливо сказал Роджер.

— Признаюсь, я самый плохой водитель на свете, к тому же я ехала на старой развалине, так как моя собственная машина была в ремонте.

— Ее извлек из груды обломков очень красивый молодой доктор, — сказала Сильвия.