— Как прошло? — Спросил Вадим, едва успев занять место за столиком.

— Ты кого спрашиваешь? — Чуть прищурился Марк.

— Обоих, — усмехнулся Реутов. — Но раз уж ты спросил, ты и будешь первым.

— Все в порядке. Улетели.

— А у тебя? — Повернулся Вадим к Давиду.

— И у меня, — кивнул тот. — В Лихтенштейне проблем не возникло. И Лили тоже уже улетела. Теперь твоя очередь.

— Теперь моя, — согласился Реутов и достал сигареты. — Я был в Брюгге. Папенька, — он так и не смог научиться называть Булчана Хутуркинова отцом, но как-то же его следовало называть? — Папенька арендовал там банковский сейф. Ну, я подозревал, что сейф не пустой, но в Петрове уверен в этом еще не был, поэтому ничего определенного вам и не сказал.

— А теперь, значит, скажешь? — Улыбнулся Давид, отбирая у Реутова пачку и вытряхивая из нее сигарету.

— Теперь скажу, — Реутов подобрал оставленные Казареевым сигареты и подвинул их к Марку. — Он мне денег оставил. — Вадим проследил, как Греч берет сигарету и понял, что, скорее всего несколько затянул со своими объяснениями. И Марк, и Давид ведь не дети и понимают, что не в деньгах дело, тем более что у Лили их столько, что на всех хватит. — Денег много не бывает, — сказал он вслух и тоже взял сигарету. — Одиннадцать миллионов золотых марок на дороге не валяются.

— Согласен, — кивнул Давид. — Но дело, как я понимаю, не в них.

— Не в них, — согласился Вадим и, наконец, закурил. — Папенька мне еще кое-что оставил, причем такое, что кое-кто никаких миллионов не пожалел бы. Но этого «кое-чего» мало и хватит, да и то в обрез, только на троих и еще по чуть-чуть нашим девочкам. И все. Ни технологии, ни формулы. Поэтому взяли, приняли и забыли, как не было.

— Ну, а теперь ты, может быть, все-таки объяснишь, о чем речь? — А вот это спросил Греч, который, кажется, «чутьем» чуял, куда ветер дует, но сам себе боялся поверить. Впрочем, судя по «застывшему» взгляду, Казареев испытывал весьма похожие чувства.

— Стимулятор, — объяснил Вадим. — Что-то похожее на стимулятор, только зелье это стимулирует иммунную систему и регенеративную функцию, причем механизм действия запускается через подкорковые структуры мозга. Впрочем, ни химизм, ни физиология процесса мне неизвестны. Все, что я знаю, я узнал из письма от папеньки Хутуркинова, а он там коротенько отписался, без подробностей, так сказать. Даже о количестве оставленного зелья не написал. Потому я и молчал.

— А действие? — Спросил Давид. — Ожидать-то от него чего?

— Не знаю, — пожал плечами Вадим. — Но в самом худшем случае, перестанешь болеть инфекционными заболеваниями и ранки, как на собаке, заживать будут. Оно тебе помешает?

— Ни в коем случае! — Улыбнулся побледневший вдруг Казареев. — А… а в лучшем?

— А про лучший случай… — Реутов обвел взглядом друзей и кивнул. — Я не только говорить, я и думать боюсь… Что б не сглазить.

— У тебя хороший вкус, Давид! — Восхищение Вадима было искренним. Он никогда не бывал на Карибских островах и даже представить себе не мог, что есть в мире такие чудные места. То есть, теоретически он, конечно же, все это знал. И про сосновые леса, и про сверкающие белизной коралловых песков бесконечные пляжи, и про безбрежное и круглый год теплое синее, как детская мечта, море. Но знать и видеть — это все-таки разные вещи. И сейчас, когда, снизившись до двухсот метров, Реутов увидел панораму западного побережья острова во всех подробностях, он, разумеется, не смог, да и не захотел сдерживать свои чувства.