Она говорит про Рипа так, словно служба под его началом – непомерная честь, служить в возглавляемой им армии чрезвычайно почетно, и ее уважение к нему звучит почти одержимо.

Я и представить себе не могла, что Рип или король Ревингер будут придерживаться подобных принципов равноправия. Мидасу и в голову бы не пришло позволить женщинам пополнить ряды его армии.

Словно прочитав мои мысли, воительница понимающе оглядывается на меня и проводит рукой по бритой голове, чтобы стряхнуть снег.

– Я не удивлена, что подобная идея кажется тебе такой чуждой. Твой Золотой царь хочет, чтобы женщины были наложницами, а не сидели верхом на лошади, направляясь на битву.

Я молчу, поскольку мне нечего сказать в защиту. Она права.

– Как тебя зовут? – вместо этого спрашиваю я. Теперь, когда мы вместе украли бочку вина, пора узнать ее имя.

– Лу, – отвечает она.

– Просто Лу?

– Талула Галлерин, но если назовешь меня Талулой, я тебе золотую задницу твою надеру, Златовласая.

У меня подергиваются губы.

– Благодарю за предостережение. А я Аурен.

– Просто Аурен? – покосившись на меня, парирует она. – А как же семейное имя?

Я пожимаю плечами.

– Семьи нет.

В ответ Лу притихает. Даже если когда-то у меня и была семья, теперь она навеки ушла. Хотела бы я тогда знать, что той ночью видела их в последний раз. Я бы немного крепче обняла своего отца. Зарылась бы носом в волосы матери, когда она прижимала меня к себе, и попыталась бы запомнить ее запах.

Забавно, что его я забыла, но отчетливо помню вкус медовых конфет, которые той ночью мама тайком мне дала, потому что они были моими любимыми, и так она подкупала меня, чтобы я оставалась храброй.

Я помню, как конфеты лежали в кармане ночной рубашки, как таяли в дрожащей мокрой ладошке. Помню и их вкус, помню тягучее тепло, которое расплавилось на языке, растеклось по языку, и вкус смешался с солью моих слез.

Маленькая сладкая карамелька в темную горькую ночь.

Я прогоняю воспоминание прочь, сминаю его, как смяла бумажную обертку, которую тогда упрятала поглубже в карман.

Лу приводит меня к большой палатке, останавливается рядом с двумя солдатами, сидящими на табуретах возле небольшого костра, пламя которого отбрасывает на их лица оранжевый свет. Они играют в какую-то игру, бросают деревянные кубики, потертые края которых перекатываются при встряхивании.

Услышав наше приближение, солдаты поворачиваются и, вытаращив глаза, смотрят на меня.

– Какого… – вопрос мужчины повисает в воздухе, когда он отрывает взгляд от меня и замечает Лу.

У второго вырывается ругательство, и оба тут же подскакивают по стойке смирно.

– Капитан, – осторожно кивнув, говорит мужчина слева, пока стоящий справа выплевывает скрученную сигарету на снег, где она шипит, как свирепый змей.

– Добрый вечер, господа, – бодро приветствует она. – Златовласая хотела бы увидеть наложниц.

Мужчины переглядываются.

– Эм…

В точности как с Ходжатом ранее, Лу улыбается и хлопает солдата по спине, развеивая его сомнения.

– Это займет всего пять минут.

Она садится на один из табуретов, которые только что занимали солдаты, и поднимает со снега сигарету. Та еще немного дымится, и Лу подносит ее к огню, чтобы снова зажечь.