— Пришли! — остановился шедший впереди Хорак. — Глядите, товарищ Самуэли.

Хорак подвел Самуэли к углу дома. Тот, осторожно высунувшись, выглянул, обернулся к Гомбашу:

— Видите?

Гомбаш посмотрел из-за плеча Самуэли: на противоположной стороне улицы длинное трехэтажное здание, в срезанном углу фасада видна широкая застекленная дверь с полукруглым сводом. Неподалеку от нее стоит броневик, два его пулемета нацелены вдоль улицы. В беловатом свете начинающегося утра в просвете между днищем броневика и мостовой заметны две или три пары неторопливо переминающихся ног.

— Надоело сидеть, прогуливаются, — шепчет Самуэли в ухо Гомбашу. — Значит, дверь в броневик открыта. А мы без шума, рывком…

Они вернулись к бойцам, ожидавшим их, наскоро объяснили задачу. Самуэли вынул маузер, молча поднял его, зовя за собой.

Топот ног бойцов, стремительно перебегающих улицу, видимо, услышали возле броневика. Оттуда донесся испуганный, растерянный возглас, что-то лязгнуло — может быть, успели захлопнуть дверь?

Но лишь несколько секунд понадобилось, чтобы пересечь улицу и достичь броневика. Гомбаш подбежал к нему в тот момент, когда внутрь протискивался здоровенный детина в сбившемся набок кожаном картузе. Остальные из команды, видимо, уже успели заскочить в броневик. Несколько рук сразу выдернули детину назад из дверцы… Кто-то из бойцов тотчас же нырнул в нее. Внутри стального короба броневика гулко хлопнул выстрел, раздались крики, послышалась возня. Гомбаш хотел просунуться в открытую дверцу, но туда, опережая его, втиснулся еще один боец. Тотчас же из броневика, сбив Гомбаша с ног, кубарем вывалился на мостовую человек в широченных галифе и в задравшейся на голову гимнастерке. В руке его был зажат наган. Он крутнул им, целясь в еще не успевшего подняться Гомбаша, — прямо в глаза ему смертно глянул черный зрачок револьверного ствола. И тут же руку с наганом отнесло куда-то в сторону — это Хорак успел ударить по ней прикладом. На детину навалились, обезоружили. Гомбаш вскочил.

Сверху из окон почтамта стукнул винтовочный выстрел, другой, третий… Вместе с двумя пленными бойцы укрылись за броней. Увидев рядом с собой Хорака, Гомбаш, еще не переведя духа, сказал ему:

— Спасибо, дружище! Ты меня спас…

— Чего там!.. — улыбнулся Хорак.

Скрежетнув, одна из башен броневика круто повернулась в сторону почтамта, и хлопки винтовочных выстрелов перекрыл оглушительный грохот пулеметной очереди: на счастье, кто-то из бойцов, из тех, что вломились в броневик, оказался пулеметчиком.

— Вперед!..

Самуэли, размахивая маузером, выбежал из-за броневика, устремляясь к подъезду. Гомбаш и Хорак ринулись следом. Туда же, к подъезду, спешили и остальные. А сзади все бил и бил пулемет броневика. И слышно было, как его пули с воем раздирают воздух над головами атакующих. Возле Гомбаша, на камнях мостовой, раз и два громко щелкнуло. Он успел подумать: «Из окон… Добежать бы!..» Вот уже в двух-трех шагах полуоткрытая дверь. В ней мелькнули фигуры в гимнастерках и кожанках, с винтовками. Эсеры! Сверкнул огонь выстрела. Кто-то рядом с Гомбашем с ходу выстрелил тоже. Фигуры в дверях метнулись назад, исчезли. Вскинув винтовку, Гомбаш вбежал в дверь. Возле, слева, промелькнул Хорак, рядом вбегали остальные…