Этот чердак и сыграл значительную роль в жизни Мити. Как-то раз, лет в одиннадцать, играя с друзьями в казаки-разбойники, он забежал на чердак, где стоял старинный сундук с тяжелой крышкой, обклеенной порядком выцветшими старыми картинками. Этот сундук был там всегда, но Мите никогда не приходило в голову открыть его. Однако тут он откинул крышку и обнаружил внутри старый фотоаппарат «Смена», который покрылся толстым слоем пыли и был оплетен сетями самого искусного природного мастера по созданию ловушек – паука. С этого момента попал в ловушку и Митя. Он так заинтересовался фотографией, что забыл обо всем на свете. Вместе со «Сменой» и принадлежностями для проявления пленки и печати снимков в сундуке обнаружилось и несколько растрепанных популярных пособий для начинающих фотографов, и Митя так увлекся их чтением, что даже перестал ходить на речку с друзьями. Так и просиживал целый день за книгами. Увидев, чем занимается его сын, Митин папа (а это он был когда-то владельцем «Смены», да с годами позабросил свое хобби) раскрыл мальчику пару секретов фотодела, показал, как выставлять экспозицию, а потом съездил в райцентр, купил две катушки пленки – цветную и черно-белую и торжественно вручил их сыну. Этот подарок стал настоящим праздником для Мити. Мальчик носился с фотоаппаратом по двору и щелкал все, что видел, – от облаков на небосклоне до ползущих по земле дождевых червей. А когда пленка была отснята, что произошло очень быстро, отец с сыном съездили в райцентр и проявили ее. К удивлению старшего Еремина и необыкновенной радости младшего, больше половины снимков вышли удачными, а три – просто-таки отличными для начинающего фотографа.

Настала осень, Митя пошел в школу, но к увлечению своему не охладел, даже наоборот. Он выискивал в библиотеке книги по фотоделу, расспрашивал всех знакомых, которые хоть когда-либо держали камеру в руках, и через некоторое время выучился не только снимать, но и самостоятельно проявлять пленку и печатать фотографии. Тщательно заделав все на том же чердаке окна и все щели, Митя превратил его в настоящую фотомастерскую.

Лет в четырнадцать период беспорядочного щелканья у Мити прошел. Мальчик сосредоточился на портретной съемке. Он снимал родителей, бабушку, учителей, соседей по деревне, своих друзей – но больше всего ему нравилось подглядывать за девчонками. Подловить кого-нибудь из них в самый неожиданный момент – и нажать на кнопку. В поисках интересных кадров Митя то прятался в кустах, то чуть ли не ползком пробирался по крапиве на задах огородов и вылезал оттуда порядком исцарапанный и перепачканный – но почти каждый раз с трофеем. Вскоре у него уже скопилась целая подборка компромата на местных красавиц. Одну он подловил во время ночного купания в речке, засняв во всех ракурсах ее ярко освещенную луной соблазнительную фигурку, другую застукал целующейся с Васькой – официально считавшимся бойфрендом той, что плескалась в воде. Кадры, как кусочки пазла, складывали разные судьбы в единую картину. Мите удавалось запечатлеть такие моменты, которые обычно всегда оставались тщательно скрытыми от посторонних глаз. Он видел, как втихомолку плачет от несчастной любви десятиклассница Машка, самая боевая девчонка в их школе; как ковыряется в носу надменная Танька, приезжающая на лето из города, презирающая местных ребят и пренебрежительно называющая их всех «неумытой деревней»; как неловко штопает свои единственные носки Колька Соколов… Днем Митя снимал мгновения жизни, а по ночам проявлял пленку. Ему безумно нравился сам процесс возникновения фотографии, и, священнодействуя в тишине с увеличителем, проявителем, фиксажем и глянцевателем, он ощущал себя причастным к какому-то волшебному таинству.