Джеф и Трейси заняли в «Амстеле» соседние номера.

– Для солидности, – объяснил Джеф. – Но далеко я тебя не отпущу.

– Обещаешь?

Каждую ночь он оставался у нее до рассвета и они занимались любовью. Джеф оказался изобретательным любовником: то нежным и внимательным, то диким и необузданным.

– Я впервые поняла, для чего у меня тело, – прошептала Трейси. – Спасибо, любимый.

– Не за что. Удовольствие получаю я.

– Только половину.

Они бродили по городу без всякой видимой цели, обедали в «Эксельсиоре» в отеле «Европа», ужинали в «Баудери», отведали все двадцать четыре блюда в «Индонезийском Бали». Попробовали ервтенсоеп, знаменитый голландский гороховый суп, хутспот, картофель, морковь и лук, и смесь из тринадцати овощей с копченой колбасой. Прогулялись по району красных фонарей, где в витринах выставляли свои отнюдь не миниатюрные прелести упитанные шлюхи. И ежевечерний отчет инспектору Хоопу ван Дюрену завершался одними и теми же словами: «Ничего подозрительного».

«Терпение, – говорил себе Дэниел Купер. – Только терпение».

Побуждаемый американцем, ван Дюрен явился к начальнику полиции и попросил разрешения установить в гостиничных номерах подозреваемых подслушивающие устройства. В разрешении было отказано.

– Приходите, когда у вас будут более веские основания, – ответил комиссар Уилемс. – А до тех пор я не позволю вам прослушивать телефоны людей, чья вина состоит только в том, что они приехали в Голландию туристами.

Этот разговор состоялся в пятницу. А в понедельник Джеф и Трейси отправились на Паулюс Поттер-страат в Костере, где находился столичный алмазный центр, – посетить Нидерландскую ограночную фабрику. Дэниел Купер шел следом за ними с бригадой детективов. На фабрике было множество туристов. Гид, говорящий по-английски, вел их по цехам, рассказывая о различных этапах огранки камней, а в конце экскурсии посетители попадали на выставку, где у стен располагались витрины с предназначенными на продажу бриллиантами. Большинство туристов приходили на фабрику именно ради этого. В центре помещения на эффектном постаменте в стеклянном кубе красовался самый необыкновенный бриллиант, который Трейси уже видела.

– А это, – с гордостью сообщил гид, – знаменитый бриллиант «Лукулл», о котором вы все, разумеется, слышали. Некогда его купил известный театральный актер для своей жены-кинозвезды. Это один из самых лучших камней в мире.

– Видимо, его много раз пытались украсть? – громко спросил Джеф.

Купер подошел ближе, чтобы лучше слышать.

– Nee mijnheer,[127] – с готовностью ответил гид и кивнул на вооруженного охранника, стоявшего рядом: – Этот камень оберегают надежнее, чем сокровища лондонского Тауэра. Так что опасности нет никакой. Если кто-нибудь коснется стекла, немедленно раздастся звонок и все окна и двери закроются. На ночь включают инфракрасную сигнализацию, и при попытке проникновения в зал в полицейском управлении принимают тревогу.

– Понятно, – кивнул Джеф. – Значит, этот алмаз никто не пытался украсть.

Купер выразительно посмотрел на детективов. Вечером об этом разговоре доложили инспектору ван Дюрену.