Будущий император сурово сказал:

– До особого распоряжения я возлагаю обязанности главнокомандующего сухопутными и морскими вооружёнными силами, действующими против Японии, на себя самого. Господин Куропаткин отстранен от сей должности, поскольку своей неоправданной пассивностью в боевой обстановке почти уже поставил нашу армию на грань поражения. Перед тем, как принять это решение, я изучил все подробности дела, но сейчас время слишком дорого для того, чтобы вводить в курс дела одного из вас, а потом еще искать замену на должность командующего армией. Мой начальник штаба, ближайший помощник и главный военный советник – самовластный Артанский князь, господин Серегин, и он же предоставляет подвижный резерв. Оскар Казимирович, в самом начале нашего разговора я уже спрашивал у вас, как настроения в вашей армии, каков боевой дух войск, готовы ли солдаты и офицеры к тому, чтобы одним молодецким ударом полностью разгромить наглого врага. Ну и что вы скажете?

Прослезившись, Гриппенберг ответил:

– Армия устала от бесконечного отступления и необъяснимых поражений. Мы из раза в раз тыкаемся пальцами в стену, когда при общем превосходстве наших войск атаки проводятся небольшими силами, из-за чего атакующие неизбежно оказываются перед лицом многократно превосходящего врага и несут большие потери. Если ударим на врага сразу всей силушкой, то супостату не устоять…

– Присоединяюсь к Оскару Казимировичу, – согласился со своим коллегой Линевич, – при двукратном превосходстве нашей армии сбить японца с позиций – задача несложная…

– Задача, Николай Петрович, совсем не в том, чтобы сбить японцев с позиций, – сказал я. – При двойном перевесе в силах, – тут вы правы, – с этим справится любой генерал, хоть чуть-чуть понимающий в тактике и стратегии. От нас же требуется нечто иное. Мы должны не просто оттеснить противника к Ляоляну или еще дальше на юг, а нанести ему удар фланговыми армиями, окружить основные силы маршала Оямы, и, не дав им спастись, разгромить их и уничтожить. Тогда, господа, мы выиграем не только это сражение, но и всю войну, ибо ТАКИЕ потери возместить японскому командованию будет невозможно.

– Вы, господин Серегин, это серьезно? – пристально прямо мне в глаза посмотрел Линевич, – ведь такие воззрения на тактику отдают авантюрой…

– Он это вполне серьезно, – вместо меня подтвердил Михаил, – вы можете быть уверены в том, что когда он излагает вам свой план, то в нем все взвешено, подсчитано и учтена каждая мелочь. Тем более что Алексей Николаевич заранее расставил войска так, будто планировал проведение именно такой операции. Так что в данный момент у нас есть шанс в одно сражение выиграть эту безобразную войну и поставить перед фактом и японского микадо, и его европейских покровителей.

Немного помолчав, Михаил добавил:

– Наступление должно состояться сегодня в полночь. Если мы промедлим хотя бы один день, то маршал Ояма от своих шпионов узнает о том, что Куропаткин отстранен, и тут же прикажет своим войскам отступать, потому что уже понял, что после разгрома третьей армии его война проиграна. Любой из вас, будучи назначенным на пост главнокомандующего, без особых хлопот вдребезги расколотит всю оставшуюся японскую армию, и он это знает. Вы бы расколотили его еще до того, как на юг ушла четвертая армия генерала Нодзу – тем более расколотите и сейчас. При этом, если японский командующий узнает, что здесь, в Мукдене, объявился господин Серегин, который слывет у них ужасным потусторонним демоном, то это отступление начнется немедленно. Теперь обо всем подробнее вам расскажет уже господин Серегин.