Я понимала, да. Но была, мягко говоря, удивлена!

Ведь Грэм не собирался помогать. Он занял позицию отмороженного законника, и ничто не предвещало, а тут… Прислал подчинённого? Потом ещё и сам явился?

И ведь никто кроме самого начальника Департамента устроить на такую хлебную должность, да ещё с проживанием, не мог!

Я порадовалась, что сижу. Из меня сейчас словно половину костей вынули — тело обмякло и держаться прямо отказывалось. Меня буквально размазало по ступеням чужого крыльца от понимания, что сама я до такого не додумалась.

Все мои попытки повлиять на Науру были глупыми и в лоб.

Странная защита Тевлогия закрывала женщину от волшебства, но ведь я могла околдовать кого-нибудь другого? Некую торговку, которой нужна помощница, и которая по каким-то причинам «влюбилась» в Науру, и теперь зовёт пожить и поработать вдали от брата.

Или другой вариант — воздействовать на архиепископа, чтобы услал Тевлогия в какую-нибудь несусветную даль, где нет места его сестре, и куда он может уехать только один.

Осознание собственной недальновидности, непродуманности, ужасно расстроило. Нет во мне достойного людских пороков коварства. Видимо я так долго играла в обыкновенную лавочницу, что теперь лавочница и есть.

А Грэм молодец. Нашёл способ и отыскал человека, способного убедить Науру покинуть своё болото.

Но самое главное… Это случилось вчера днём, а вечером, когда я кормила Грэма сонным ужином, он даже бровью не повёл. Даже слова про изменения в судьбе Науры не сказал!

Я сделала шумный вдох и уточнила севшим голосом:

— То есть получается, что Тевлогий и Наура жили плохо?

Просто раньше выходило, что никто из соседей ничего не знает.

— Выходит так, — женщина развела руками. — Иначе б Наура не ушла, верно? И то, как Тевлогий… О-о-о, он до сих пор в бешенстве. Но вы же сами видели.

Я кивнула, а собеседница добавила:

— Нет, кое-что мы иногда замечали. Только тогда это казалось незначительным, а сейчас…

Дальше начался пространный, смущённый рассказ о разных деталях. Про странные поступки и реплики Тевлогия, про виденные несколько раз синяки, про дёрганного, вечно дрожащего Тими…

Она говорила словно для себя — будто вот прямо сейчас сидела и осознавала то, что всегда было на виду, но являлось неочевидным. Даже невозможным.

Я же пыталась осмыслить другое. Грэм Эйнардс помог. Он помог, но ни слова об этом не сказал!

Признаний соседки было всё-таки мало, я решила проверить. Когда ноги перестали напоминать варёные макаронины, встала и отправилась ловить извозчика — добраться до столовой самостоятельно я не могла.

Более того, не слишком-то представляла, где эта столовая находится, но логика подсказывала, что где-то возле казарм, а те, в свою очередь, недалеко от здания Департамента.

Вот логике я и следовала! Не ошиблась. Нашла.

Немного чар для отвода глаз, щелчок пальцами, чтобы открыть запертую калитку, и я прошла во внутренний двор — туда, куда посторонних не пускали. Привычно отыскала тень — такую, где можно спрятаться без всякого волшебства, — и замерла у стены.

Я ждала и в скором времени действительно увидела Науру — женщина выносила ведро с помоями, но выглядела при этом так, словно танцует на балу со сказочным принцем.