— Каким образом? — спросил Вернер.

— Ну, хватит валять дурака! — разозлился Мориц. — У вас совсем память дырявая? В среду было собрание. Наша гимназия, преподаватели и ученики, делегированы встречать беженцев, они приезжают дрезденским поездом. Конечно, это добровольное дело, но, сами понимаете, лучше не игнорировать такие важные мероприятия.

Вернер смутно вспомнил, что в середине недели было какое-то собрание. Но о чём там шла речь, из его памяти стёрлось начисто. После очередной бессонной ночи Вернер беззастенчиво дремал, пока Мориц трепался.

— Дрезденский поезд? — спохватился Вернер. — Моя девушка приезжает этим поездом.

— Вот и прекрасно, — улыбнулся Мориц. — Встретите заодно и её.

— А их зачем? Зачем их встречать? Они что, заблудятся?

— Не острите. Мы должны показать этим людям наше дружелюбие и гостеприимство. Показать, что здесь их ждут, здесь их готовы принять. Что мы готовы помочь им всем, чем можем.

Вернер вздохнул.

— Не пыхтите, лучше купите цветов, — сказал Мориц.

— У меня с собой всего десятка с мелочью.

— О господи Иисусе, да что с вами не так? Вы что, даже своей девушке не купили бы цветов?

— У неё аллергия на цветы, — сказал Вернер.

Мориц закатил глаза, взял его под руку и снова потащил за собой. Они поднялись по эскалатору, прошли через зал и вышли на перрон. Вернер увидел своих коллег по гимназии и учеников.

— Поезд будет через десять минут, — объявил Мориц. — Встаём живым коридором, как договаривались. Когда они пойдут, нужны будут аплодисменты. И приветствия, конечно. «Добро пожаловать!», «Спасибо, что приехали» и всё в таком духе.

— А крендельки? — подала голос фрау Нагель.

— Не волнуйтесь, и цветы, и крендельки будем раздавать на ходу.

«Старику Вилли бы это понравилось. И фрау Кляйбер тоже», — сообщил внутренний голос. «Ладно, понятно, заткнись», — подумал Вернер.

Вскоре показался поезд. Он подъехал к перрону и плавно остановился. Встречающие выстроились. Вернер встал с краю и решил, что, как только увидит Эльвиру, сразу же уйдёт с ней.

— Все готовы? — спросил Мориц.

Двери разъехались, и из вагонов стали выходить люди. Они выходили, выходили и выходили. Казалось, поезд был заполнен под завязку. Вернер пытался высмотреть Эльвиру, но видел лишь смуглых, черноволосых людей в плохой одежде. Они двинулись к выходу.

— Да ты посмотри, — произнёс стоящий рядом Фишер. — Там одни мужики, а дети где? Кому я шоколад покупал?

И правда, среди беженцев не было видно ни женщин, ни детей, ни стариков, а лишь мужчины разного возраста. Они проходили мимо, глядя на встречающих в лучшем случае неприязненно, но чаще враждебно. Каждый был обвешан сумками и рюкзаками. От них пахло потом, грязными ногами и дешёвым табаком. Некоторые что-то друг другу кричали и размахивали руками. Один остервенело чесал задницу через штаны.

Встречающие стали жидко аплодировать, потом фрау Нагель пискляво выкрикнула:

— Добро пожаловать! Спасибо, что приехали.

Вернер высматривал Эльвиру среди других пассажиров. Их было гораздо меньше, чем беженцев. Они медленно шли сзади, словно боясь обогнать эту толпу или смешаться с ней. Между тем фрау Нагель вылезла вперёд и протянула бородатому толстому арабу корзину, в которой лежали домашние крендельки. Араб в ответ стал орать, потом оскалился и показал гнилые зубы.