— Что ещё за срань?! — заорал Вернер.
Вернулась Ингрид с двумя стаканами.
— О, это Фриц, мой новый дружок. Не бойся, он не кусается.
Фриц вскарабкался на подлокотник.
— Почему он так спокойно тут гуляет? — спросил Вернер.
— Ему нравится. В аквариуме он грустит.
На спине у Фрица был какой-то рисунок. Вернер присмотрелся. И правда, грустная рожица.
— Надо выпить. — Ингрид протянула стакан. — Это виски.
Вернер сделал маленький глоток и осторожно сел на диван, подальше от паука. Ингрид взяла Фрица и посадила себе на грудь. Паук пристроился в ложбинке. Казалось, он смотрит на Вернера всеми своими шестью или восемью глазами и вопрошает: «Кто ты? Зачем сюда пришёл? Она моя. И титьки эти тоже мои!»
Вернер сделал ещё глоток и закашлялся.
— Как ты думаешь, что мне делать?
— Ты о чём?
— О своей девушке. Где мне искать её? Я потерял телефон. Номер не помню. Она могла попасть в беду.
— Самое лучшее — ждать, — ответила Ингрид и загасила выпивку одним махом.
— Ожидание сводит с ума, — сказал Вернер. — Пойти в полицию? Объявить её в розыск?
— Ждать, — повторила Ингрид. — Вы вместе живёте?
— Время от времени. То да, то нет.
— Вот как? — Ингрид повернулась к нему вместе с пауком. — Значит, у вас всё не слишком серьёзно?
— Мы думали о помолвке, — сказал Вернер.
— И что надумали?
— Нужно время.
— У неё есть ключ от твоей квартиры?
— Конечно!
— А у тебя от её?
Вернер смутился.
— Какая вообще разница?
— Значит, нет. Я принесу ещё выпить.
Ингрид сходила на кухню и вернулась с бутылкой. Щедро налила себе и ему. Фриц, кажется, дремал.
— Расскажи мне о ней. Чем она занимается?
— Репортер на четвёртом канале. Местное отделение.
— Новости?
— Ага.
— Я могла её видеть? — спросила Ингрид, щурясь.
— Откуда мне знать? Наверное.
— Имя. Как её зовут?
— Эльвира. Эльвира… — Вернер забыл фамилию. Внутренний голос хохотал над ним. Казалось, даже паук хохотал над ним. — Очень крепкий виски.
Он отпил.
— У меня вторую неделю бессонница, плохо соображаю. Её фамилия Айхенвальд, — вспомнил Вернер.
— О, кажется, я её и правда видела по телевизору. Такая маленькая, без задницы, с толстыми ножками?
— Нет конечно! И близко не похожа, — сказал Вернер. — У неё прекрасная фигура. И потом, как ты могла видеть её зад и ноги, если ниже пояса их не показывают?
— Видимо, спутала. А моя фигура? Разве не прекрасная?
Ингрид подскочила с дивана и стала вертеть своим мясистым задом.
— Очень хорошая, ты же знаешь, — сказал Вернер смущённо.
— Хорошая? Но не прекрасная?
Ингрид уселась вплотную и закинула ногу на ногу. Юбка задралась, обнажив колено.
— Я была замужем, — сказала Ингрид. — Почти полгода.
— За тем… Как его… За Маркусом этим, к которому ты от меня ушла?
— Нет, с Маркусом мы не сошлись, — ответила Ингрид невозмутимо. — Он слишком набожный. Хотел меня обратить к Богу. Мои привычки его пугали.
«Выпивка, травка, нимфомания, — подсказал внутренний голос, — они даже меня пугали. А я и вовсе атеист. Всё так», — подумал Вернер.
— Это был другой мужчина. Из Ирака. Или Ирана. Не помню точно. Кажется, Ирак.
— Беженец?
Ингрид проигнорировала вопрос. Но ответ был очевиден.