Меня разбудил телефонный звонок.

— Вава, — тарахтела Николетта, — немедленно включи телевизор, шестой канал, быстрей.

Плохо соображая, что к чему, я понесся в гостиную и щелкнул пультом. На экране возник потный мужик в косухе.

— Запретить курение, — рявкнул он.

— Нет, ты видишь, — неистовствовала маменька, — это твой двойник! Просто близнец! Нет, только посмотри! Такой жуткий парень, совершенный зверь, абсолютно не интеллигентный, явно не нашего круга, но как похож! Просто до омерзения! Вылитый ты! Бывает же такое!

— Ага, — выдавил из себя я, — случается.

Николетта продолжала тарахтеть, я отодвинул трубку подальше от уха и стал смотреть передачу. Следовало признать, выглядел я жутко.

— И представляешь, как ему не повезло, — визжала матушка, — просто ужас! Сначала дача в Воропаеве исчезла, теперь этот клуб сгорел! А он был, оказывается, хозяином, кто бы мог подумать! Ведь знала, что он занимается бизнесом, но не предполагала каким! Честно говоря, не слишком благородное занятие держать клуб с танцульками, прямо-таки моветон, но зато какие деньги…

— Постой, — протянул я, — ты о ком? Кто потерял дачу в Воропаеве?

— А какое место было, — верещала Николетта, — милый дом, на калитке флюгер стоял, так оригинально, мне нравилось. У нас ведь был с ним роман, ах, проговорилась! Ну да не беда, ты меня простишь, мы тогда были молоды!

— У кого была дача в Воропаеве, — рявкнул я, — кто хозяин «Ванильного зефира»?

— Ну, милый, я же уже сказала, — обиделась Николетта и назвала фамилию.

И тут мне мигом стало ясно, что к чему. Швырнув трубку на диван, я влетел в кабинет, открыл сейф и сделал вещь, о которой на днях и помыслить не мог. Вынул конверт, вскрыл его, вытащил завещание и уставился в текст. Так. Рита могла распоряжаться деньгами только после своего тридцатилетия. До этого капиталом должен был управлять опекун. Он же наследовал средства в случае смерти Норы и девушки.

Вся картина задуманного преступления развернулась перед моими глазами, и я ужаснулся чужой подлости.

Потом я убрал бумаги в сейф, постоял минуту у окна, вернулся в гостиную и набрал номер.

— Слушаю, — ответил мужчина.

— Позовите майора Воронова Максима Ивановича.

— У аппарата.

— Вас беспокоит Подушкин, секретарь…

— Очень хорошо вас помню, Иван Павлович, — перебил следователь.

— Максим, — сказал я, — мне нужен ваш совет и помощь. Я нашел убийцу.

— Жду, — коротко бросил милиционер, — не забудьте паспорт.

Вечером я позвонил Николетте и огорошил ее:

— Нора умерла.

— Боже, — ахнула матушка, — вот горе. Что теперь с нами будет! Ты потерял работу! Мы умрем с голоду!

В этом вся Николетта. Первая мысль у нее о себе.

— Нет, — твердо сказал я, — Нора позаботилась о нас. Все ее деньги по завещанию отходят мне.

— Как, — опять ахнула Николетта, — не может быть!

— Может!

— Но ты должен сейчас же ко мне приехать, — закричала матушка, — немедленно!

— Нет.

— Почему?

— Не могу.

— Тогда я к тебе.

— Слушай, Николетта, — процедил я, — сейчас я ухожу из дома, буду весь день в бегах, вернусь поздно ночью, сама понимаешь, хлопот по горло: похороны, поминки. В квартире никого не будет, я даже прислугу отпустил. Встретимся завтра.