– Доброго здоровьица, Николай Иванович. Ах да, ты же говорить-то не можешь.

Рылов выдернул кляп.

Маханов тут же глубоко вздохнул и произнес:

– Ну и сволочь же ты, Рылов.

– Я ему доброго здоровья желаю, а он хамит. А еще интеллигент из Москвы. Нехорошо, гражданин Маханов. Я тебе тут поесть принес. Сейчас развяжу, но гляди, – он достал из кармана «Вальтер», снял его с предохранителя, – дернешься, прострелю ноги. Ты и таким господину гауптману сгодишься.

– Я в туалет хочу.

– В туалет? – явно издевался Рылов, – а нету туалета, гражданин Маханов, сортир есть, но он во дворе, а туда тебе выходить нельзя. Вон ведро.

– И как в ведро?

– Да уж изловчись как-нибудь.

– Выносить ты будешь?

– Не-е, я тебе не холуй. Сам вынесешь, когда за тобой гауптман приедет.

– Ты не холуй? – Маханов с усилием рассмеялся. – Ты, Мирон Авдеевич, сейчас самый что ни на есть мелкий холуишко.

– Хочешь вывести меня из себя? Не получится. Давай иди, справляй свою нужду. У параши газета «Правда» с портретом товарища Сталина. Им и утрешься. А потом жрать будешь.

Маханов встал. Ноги и руки сильно занемели. Немного размялся под прицелом Рылова – тот предусмотрительно отошел к стеллажу.

– На парашу, – повел он пистолетом, – и быстрее, мне с тобой тут нянчиться некогда. Кстати, хочу тебя обрадовать: сегодня с утра германская авиация бомбит город. Больше всего досталось райцентру. И над деревней немец пролетал. Скоро и войска придут.

– Врешь! – крикнул Маханов.

– Нет, Николай Иванович, чистую правду говорю. Сам скоро убедишься. Знаешь, а я завидую тебе. Ты нужен немцам. Тебя вывезут в Германию, поселят в каком-нибудь уютном домике или квартире. Получишь возможность работать и всяческие блага. Со временем станешь важным человеком. Женишься на молодой красивой немке, получишь землю той же Украины. А что еще нужно человеку? Достойные условия жизни, почет, деньги. Мне этого не видать, как своих ушей. Хотя и я что-нибудь да получу от новой власти… Ну, чего застыл, иди справляй нужду.

Маханов вздохнул. Он знал о готовящемся нападении Германии, знал, что война будет, но чтобы вот так, сегодня, в воскресенье? Но, похоже, Рылов не врал. И это сильно усложняло положение Николая Ивановича.

Рылов расслабился только на мгновение, когда Маханов натягивал штаны. В это время Николай и бросился на предателя. Крепкий с виду Рылов пропустил удар в челюсть, который отбросил его на стеллаж. Пистолет выпал из рук. Маханов попытался нанести удар ногой, но, тряхнув головой, Рылов отбил удар и нанес свой. Маханов рухнул на пол, откатился ближе к стене.

Рылов закричал от ярости:

– Ах ты тварь, брыкаешься?

Он бросился на Маханова, ударил его головой в лицо. Разбил нос и губы – хлынула кровь. Николай пересилил боль, освободил руку и ударил Рылова в висок. Тот ослабил хватку, в глазах мелькнула боль. Этот удар окончательно взбесил предателя. Он схватил табурет и замахнулся на инженера. Его не остановило бы сейчас ничего, никакие запреты и угрозы гауптмана. Он потерял контроль над собой.

Маханов тем временем дотянулся до пистолета и нажал на спусковой крючок. Выстрел, второй, третий. В глазах предателя застыло изумление. Он выронил табурет, тот упал в сантиметрах от головы Николая. Изо рта агента пошла кровь, заливая и без того окровавленную рубашку Маханова. Рылов обмяк и упал на грудь Николая. Тот с трудом стащил с себя мертвое тело снабженца.