– Говорили, говорили о войне и прозевали!

Первый секретарь райкома повысил голос:

– А ну, прекрати панику!

– Да какая там к черту паника, нет паники, есть злость, что прозевали нападение, все надеялись пронесет, вот и пронесло.

– Я не узнаю тебя, ох, е…

Зубарев никогда не ругался, он слыл человеком сдержанным, спокойным, а тут!

– Что случилось, Матвей Григорьевич?

– И нам досталось. Несколько бомбардировщиков кружат над Олевском. Одна бомба разорвалась во дворе райкома, по-моему, есть убитые. Я перехожу в школу, в первую начальную, некоторое время связи не будет, потом надеюсь, наладится, черт… взрывы на железнодорожной станции. Все, майор, до связи.

– Я еду в районный центр, – крикнул в трубку Авдеев, но Зубарев уже не слышал.

Немецкие бомбардировщики уничтожили здание райкома, райисполкома и НКВД, где находилось и отделение НКБ, железнодорожную станцию, промышленный комитет, педагогический техникум, МТС, среднюю школу, несколько десятков жилых домов, в основном в районе железнодорожной станции. Пути были повреждены.

Отбомбившись, «Юнкерсы» двинулись обратно на свои аэродромы. Уходили в том же образцовом порядке, как и пришли, под прикрытием истребителей. А навстречу им, на восток шла уже вторая волна авиации.

Над деревней на малой высоте пронесся небольшой одномоторный самолет со зловещими черными крестами. Люди пригнулись от рева двигателя и побежали к хатам. Самолет, сделав круг, ушел в сторону Олевска.

Авдеев бросил трубку и пересказал собравшимся новости от секретаря райкома.

Наступила тягостная тишина. Закурили.

– Как же теперь жить будем? – спросил Бобрин.

Кулько напомнил:

– У тебя же есть секретная папка в сейфе на случай войны.

– Да, но вскрывать ее без приказа из области я не могу. Без личного приказа первого секретаря обкома партии.

– Ты же слышал, что происходит в городе. Там сейчас не до деревни Горбино.

– Не имею права. Будет приказ – тогда другое дело.

Авдеев поправил ремень:

– Я уезжаю в Олевск.

Кулько проговорил:

– Может повременим, Владимир Александрович, вон как самолеты немецкие разлетались: над деревней и то кружат. Увидят твою «Эмку» на дороге – расстреляют с воздуха. Согласись, сам ни за что погибнешь и людей своих погубишь.

– Но мне надо быть в райцентре.

Бобрин напомнил:

– Твое отделение вместе с отделением НКВД немцы разбомбили.

– И что? Разбомбили здание, сотрудники наверняка успели уйти в укрытие.

Тетерин воскликнул:

– Да никто не говорит, чтобы вы тут оставались, товарищ майор, просто надо дождаться, пока поутихнет. Не могут же немцы летать весь день?

– Ладно, подождем немного, сейчас действительно небезопасно ехать.

– Вот и добре.

Кулько, Тетерин и Бобрин пошли по деревне успокаивать селян. Авдеев с участковым и Золотовым остались у телефона.

Мирон Авдеевич Рылов тоже слышал гул самолетов. Он вышел во двор. В небе ровным строем шли бесконечные ряды бомбардировщиков. Осмотревшись по сторонам, агент перекрестился:

– Слава тебе, господи, свершилось! Ну теперь держись большевистская сволочь.

Он вернулся в хату в приподнятом настроении. Надо кормить узника. Вчера ничего не давал, сегодня надо, а то подохнет соседушка, тогда гауптман с него голову снимет.