– И что же товарищ Сталин?

– А что товарищ Сталин?

– Но, извините, должно же быть принято решение раньше?

– Мы обсуждали этот вопрос еще в начале месяца, когда получили сигнал от агента из Берлина о плане «Барбаросса». Но о нем нам было известно и раньше. На данный момент мы не готовы к большой войне. Не готовы, Петр Анатольевич! Товарищ Сталин, как мог, пытался выиграть время, но в Берлине понимали, что в 1942 году Красная армия будет совсем не такой, как сейчас. Хорошо, что еще успели границы на Запад отодвинуть, опять-таки благодаря усилиям Иосифа Виссарионовича и дипломатического ведомства. По крайней мере, теперь линия обороны находится не на прежней границе. Но об этом – все. Теперь что будет, то будет. Какой вопрос у тебя?

Платов вздохнул:

– Он касается объекта «Сосны».

– И что там? – Глаза Берии, это было заметно даже за стеклами пенсне, приняли стальной оттенок.

– ЧП, Лаврентий Павлович.

– Я слушаю.

Платов подробно рассказал генеральному комиссару государственной безопасности о случае с инженером Махановым.

– Ты понимаешь, майор, к чему может привести этот побег?

– Почему же сразу «побег», Лаврентий Павлович? Маханов выехал на похороны отца. Смерть эта установлена, похороны прошли в деревне Горбино, откуда родом ведущий конструктор. Для того чтобы осуществить такой изуверский план, надо было сперва организовать убийство собственного отца.

– Мало ли подобных примеров? А предатели, которые уходили в Японию и оставляли здесь семьи, они что, слишком беспокоились о своих женах и детях? Они прекрасно знали, что их ждет. И все равно бросали. Это что, не убийство?

– Да, но все же…

Берия перебил Платова:

– Я не желаю слушать разные сантименты. Скажи мне, майор, Абвер интересовался новейшими разработками в технологической сфере?

– Так точно.

– Сколько мы выявили агентов Абвера?

– Много.

– С ними сотрудничали наши чиновники и высокопоставленные военные?

– К сожалению, да.

– А разве объект «Сосны» или Третье особое конструкторское бюро, где разрабатываются новые модели средств радиосвязи, остался без внимания немцев?

– Но данные по нему были максимально засекречены.

Берия встал:

– Ты сам веришь в то, что говоришь? Засекречены! То, что засекречивается, так же потом и рассекречивается. На объекте знали о готовящемся нападении Германии на Советский Союз?

– Об этом могли говорить охранники.

– Я о сотрудниках объекта!

– Знали, даже обсуждали по докладу капитана Роймана эту тему.

– Мог Маханов, у которого, мягко говоря, не складывалась личная жизнь с Тамарой Гридман, подумывать, как обустроиться на Западе? Ведь он талантливый ученый, его бы везде взяли на хороший оклад. Мог?

– В принципе мог, товарищ Берия.

– Мог. Но не решался. Все же это поступок, требующий мужества. Даже для предательства это качество – необходимое. Трус будет служить врагу, когда тот поймает его. Он не станет драться, сдастся и будет служить так же верно, как до этого служил советской власти. Но качнется маятник в другую сторону, и он с такой же легкостью, ведомый страхом, предаст еще раз. И еще, и еще, пока пуля или веревка не оборвут его никчемную жизнь. Маханов не трус. Он, как ученый, просто расчетлив. Но нерешителен. Возможно, он не решился бы никогда на предательство, но тут семейная трагедия – умирает отец. И тогда Маханов решается! Он в курсе, что скоро начнется война, ему известно, что Красная армия – не такая непобедимая, как в фильмах. Он собирается и самостоятельно уходит в лес или ему помогают сделать это. Кто? Агенты Абвера, которые за ним наблюдают. Не исключено, что именно они сделали ему выгодное предложение и скрытно вывезли в специально подготовленное место. Может такое быть, майор?